https://foma.ru/zagadka-prorochestva-avvakuma-pochemu-on-ne-otchajalsja-uznav-o-grjadushhem-koshmare.html
Книга пророка Аввакума начинается с разговора с Богом, поразительно созвучным тому, что во множестве ведут сегодня наши современники. Доколе, Господи, я буду взывать, и Ты не слышишь, буду вопиять к Тебе о насилии, и Ты не спасаешь? Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия? Грабительство и насилие предо мною, и восстает вражда и поднимается раздор. От этого закон потерял силу, и суда правильного нет: так как нечестивый одолевает праведного, то и суд происходит превратный (Авв 1:2–4).
Этот вопль стар, как мир, и вопросы вечны. Аввакуму, как порой и всем нам, казалось, что Господь не спешит откликнуться на людские беды и боль. Как было бы хорошо, чтобы добродетель увенчивалась благоденствием, а зло немедленно каралось! Но зло торжествует, а правда и праведники гонимы. Как совместить это с Божией справедливостью?
Аввакум почти «обвиняет» Бога: зачем Ты делаешь меня, слабого и грешного, свидетелем бедствий — ведь мне от этого плохо?! А еще хуже от мысли, что и Ты Сам терпишь все это зло. Как вместить это в наше сознание? И в ответ на все эти скорбные вопросы слышит… страшную весть о новой беде, наступающей на Иудею.
Оказывается, Божие равнодушие к происходящему на земле — кажущееся, и Он готов совершить суд над недостойным поколением избранного Им народа. Но совершится этот суд рукой халдеев-вавилонян. Непобедимые агрессоры, они вряд ли понимали, что своими победами обязаны не своим воинским талантам, а всемогуществу Бога, избравшего их, как прежде ассирийцев, орудием Своей ярости — для вразумления народов.
Бог не оставит грех безнаказанным — и не только в Израиле, но и среди его врагов. Камни из стен возопиют, и перекладины из дерева будут отвечать им: «горе строящему город на крови и созидающему крепости неправдою!» <…> Горе тебе, который подаешь ближнему твоему питье с примесью злобы твоей и делаешь его пьяным, чтобы видеть срамоту его! Ты пресытился стыдом вместо славы; пей же и ты и показывай срамоту, — обратится и к тебе чаша десницы Господней и посрамление на славу твою (Авв 2: 11–12, 15–16).
В ответ на второй его вопрос — почему для отмщения избран народ лукавый? — Господь велит записать: …чтобы читающий легко мог прочитать, ибо видение относится еще к определенному времени… и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится. …душа надменная не успокоится, а праведный верою жив будет (Авв 2:2–4). Эти слова пророка Аввакума трижды цитирует апостол Павел, считая их основой новозаветной Церкви. Каждый ответит за свои дела: Так как ты ограбил многие народы, то и тебя ограбят все остальные народы (Авв. 2:8).
Завершает Книгу пророка Аввакума молитва-псалом, в которой рисуется грозное Богоявление, очистительная буря, сметающая зло с лица земли. Надеждой на эту бурю, верой в небесную правду, за которой — рано или поздно — останется последнее слово, праведник спасается от отчаяния. И если прежде знаком милости Божьей ветхозаветный человек считал земное благоденствие, то для пророка Аввакума жизнь не в этих «знаках», а в самом Боге, Которому он доверяет безраздельно. Вера и любовь поглощают все, преображая дух человека. Пусть, говорит пророк, лозы не дают плодов, пусть засохли маслины и исчезли стада, но и тогда я буду радоваться о Господе и веселиться о Боге спасения моего.
Вера Аввакума стала исходной точкой для учения апостола Павла о спасающей вере во Христа. Свет, о котором предвозвещает Аввакум, — это свет Воскресения Христова, «просвещающий всех». Именно вера в Спасителя человечества, Мессию, во времена Аввакума еще только ожидаемого ,— то, чем жив будет праведник, чем он спасется от зла и смерти. По мнению христианских богословов, это — самое важное в пророчестве Аввакума.
Достоверных сведений о жизни восьмого из двенадцати малых библейских пророков, предсказавшего разрушение Иерусалимского храма и самого Иерусалима халдеями, Вавилонское пленение иудеев, возвращение пленных на родину и приход Мессии, не сохранилось.
Согласно иудейской традиции, матерью Аввакума была сонамитянка (уроженка города Сонам. — Прим. ред.), которой пророк Елисей предсказал, что через год она будет обнимать сына. А в жизнеописании пророка, дошедшем до нас в разных редакциях, говорится, что Аввакум был сыном некоего Асафата из Бетхозера, пережил взятие Иерусалима и умер всего за два года до возвращения евреев из плена.
Местом его проповеди считается Иудея, возможно — Иерусалим, в период «крайнего обострения международной обстановки» и социального разложения в самой Иудее.
В то время Вавилон лишь недавно заявил о себе как мировая держава. Но когда халдеи подняли мятеж против завоевательницы-Ассирии, для Иудеи наступила краткая передышка, во время которой царь Иосия успел возобновить забытый было Завет своего народа с Богом — ведь все свои силы ассирийцам пришлось сосредоточить на подавлении вавилонского мятежа.
Но, сокрушив в конце концов Ассирийскую империю, халдеи нанесли поражение и некогда могучим египтянам — едва родившись, новая могущественная империя стала завоевывать мир. И скоро настал черед Иудеи. Тогда-то, в канун надвигавшейся гибели, во времена неопределенности и страха, и прозвучало пророчество Аввакума.
Положение Иудеи становилось все тревожней. Но едва ли не большую тревогу вызывало то, что творилось внутри страны на фоне нараставших беспорядков и волнений. Царствование Иосии было угодным Богу, но недолговечным — он погиб, и на престол сел его сын Иоахаз. А через три месяца в страну вторглась армия фараона Нехао, который низложил Иоахаза, а посадил на трон его брата Иоакима, человека злого, мятежного и нечестивого (4 Цар 23:36–24:7; 2 Пар 36:5–8). Влияние культов Ваала и Астарты оказалось настолько мощным, что мораль, казалось, была навсегда забыта избранным народом, а несправедливость стала нормой.
Исследователи полагают, что вскоре после этого Аввакум и записал свое пророчество. А когда вавилонский царь Навуходоносор подступил к Иерусалиму, пророк, по преданию, бежал из города, зная, что бедствие неотвратимо и сопротивление бесполезно. Он поселился на границе с Египтом, жил там добровольным изгнанником и не видел, как халдеи разрушили храм Соломона, перебили большинство жителей Иерусалима, а оставшихся угнали в рабство. До возвращения плененных из Вавилона Аввакум не дожил.
О жизни пророка Аввакуме мы тоже не знаем практически ничего: его книга не сообщает нам никаких деталей его жизни и не содержит никаких отсылок к конкретным историческим эпизодам. Есть нечто удивительное, но вместе с тем и значимое в том, что пророчества-предупреждения датируются куда легче, чем, пророчества, говорящие о наступившем бедствии. Казалось бы, должно быть наоборот: предостережения всегда актуальны, а вот всякое новое вражеское нашествие неповторимо. Почему же те, кто сохранили книги этих пророков и донесли их до наших дней, не указали, что же произошло?
Может быть, дело в том, что для пророческого слова, в отличие от исторической летописи, важно не передать конкретику событий, а указать на их духовный смысл? И если бы пророки точно указывали, куда именно двинулись войска врагов и под чьим предводительством, какие города захватили, какие потери при этом понесли их соплеменники, всё это оттеснило бы на задний план главное, ради чего и писались их книги. И потому, оставляя летописцам детали, пророки говорят о сути.
Впрочем, одну деталь из книги Аввакума мы знаем точно: он описывает нашествие халдеев, т. е. вавилонян. Господь через него объявляет: «Вот, я поднимаю халдеев — народ суровый и упорный, который пройдет по всей земле, отнимая чужие дома. Страшен он, ужасен, сам себе он — и власть, и суд. Быстрее барсов его кони, проворней ночной волчьей стаи; скачут всадники, издалека налетают, как орел, настигают свою добычу». Собственно, в этом и есть основное различие между Израилем и язычниками: есть ли над ними Царь и Судия, или кто силен, тот и господин.
А кто же тогда пророк? Аввакум называют себя дозорным, который стоит на башне и напряженно вглядывается вдаль… Что это за облако пыли, что за дымы там, вдали? Не вражеское ли нашествие? Он должен первым всё заметить и предупредить свой народ… Он должен подняться над повседневной суетой, чтобы разглядеть вдали то, чего не хотят или не могут увидеть другие. И самое главное — он должен уловить сигнал от Того, Кто только и решает судьбу этого народа.
«Я заступил на стражу, стою на башне, смотрю, что будет. Что Он скажет мне? Как на мою жалобу ответит? Ответил мне Господь и сказал: “Запиши свое видение, ясно изложи на табличках, чтобы мог их гонец доставить. Это видение — для своего часа, сбудется до конца, без ошибки. Если медлит оно, подожди — сбудется, не запоздает”».
Но у пророка есть одно очень важное отличие от дозорного: дозорный не жалуется на то, что видит. Он просто наблюдает и сообщает остальным, что увидел. Пророк же вступает с Богом в диалог, даже в спор — позднее мы услышим такой спор в книге Иеремии. Но у Аввакума он тоже есть: «Доколе, Господи, я буду взывать, а Ты — не слышать? Я кричу о насилии, а Ты не спасаешь. Для чего же мне видеть зло, смотреть на несчастье? Предо мной — грабеж, насилие, растут раздор и вражда».
Пророк не просто дозорный или посредник. Он принадлежит своему народу, разделяет его радости и горести и не может принять происходящее равнодушно. Впрочем, звучат у Аввакума и другие мотивы, которые развернутся в полный рост в книге Иова. Дело не только в том, что его народу плохо, а еще и в том, что в мире вообще слишком много зла и неправоты. Почему же Господь не вмешается и не исправит всего?
Но все же дозорный разглядел со своей башни и что-то иное… «Идет от Теймана Бог, Святой — от горы Фаран! Покрыло небеса величие Его, и славой Его полна земля; сияние от Него — как свет дневной, лучи исходят от руки Его, почивает на ней сила Его. Перед Ним шествует чума, по стопам Его — болезнь. Он встал — и земля затряслась, посмотрел — и народы затрепетали, вековые горы содрогнулись, древние вершины пали, потому что пути Его — издревле».
Значит, чума и болезнь или вражеское нашествие — тоже атрибуты величия Божьего, инструмент в Его руках? Значит, Его пришествие не только радость, но и шок, потрясение, для кого-то — и гибель? И величию гор и мировых империй здесь противопоставлено не просто еще большее величие, но таинственные пути, которые «издревле». Трудно перевести эти пророческие слова на наш язык… Может быть, Аввакум, как и Иов, разглядел во всех этих несчастьях некий замысел, непостижимый для человека и нежеланный для него. И, возможно, настанет время, когда другой дозорный разглядит его смысл и раскроет его людям.