https://azbyka.ru/otechnik/Veniamin_Fedchenkov/otets-ioann-kronshtadtskij/22
митрополит Вениамин (Федченков)
Собственно про Дом трудолюбия теперь бы и не следовало писать, так как он перешел в ведение другой, светской власти. И в каком виде он существует ныне, мы не можем ничего определенного сказать. Да это и не столь важно: важно то, что идея его принадлежала о.Иоанну; а так как вся эта книга говорит про Батюшку, то невозможно промолчать про этот «Дом», о котором он мечтал всю молодую жизнь священника. И понятно. Если кто думает о бедных, тот не может остановиться на частной лишь милостыне им: тот должен будет беспокоиться и об организованной общественной благотворительности им. А особенно нужно сказать это и про Кронштадт, и про о.Иоанна.
Нужно было думать, что с самых первых лет знакомства с бедным миром Батюшка не остановится на частной милостыне, а захочет организовать ее в более широком виде; ибо частная благотворительность не уничтожает нищеты. И хотя существование нищих имеет своею целью духовную милостивость, ласковость души, любовь сердца, но на этом нельзя остановиться. Поэтому с первых дней христианства и доселе Господь попускает существование бедных и нищих; как и почему, мы уже видели это из Дневника о.Иоанна. Но этим вопросом были заинтересованы и другие святые люди, жившие в миру; а изредка – даже и пустынники, хотя последние не обязаны были заниматься милостынею, так как им не из чего было благотворить, но любовь сердца несомненно была у них – и это составляло цель духовной жизни. Без любви не может быть ни христианства, ни истинной Церкви, ни – даже монашества. Св. апостол Павел свидетельствует, что «если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание, и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви; то я ничто». Впрочем, «если я раздам все имение мое, и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор.13:23). И потом всякий истинный христианин желает иметь любовь в сердце. Но она не может оставаться невидимой для людей: ей хочется проявиться и в делах. Поэтому, – как мы видим из книги Деяний апостольских (гл. 2 и 4), – с первых же дней христианских само собою зародилось «общее» житие; и не было ни одного нищего. С первых же лет дано было право епископам содержать бедных, для чего у архиереев были церковные суммы. Потом там и здесь начались злоупотребления. Но хорошие святые христиане, особенно святители, желали творить милостыню. Так было и с великим святителем Василием, который построил почти целый городок для больных и бедных, называвшийся в честь его имени «Василиадой». Там же говорил в пользу больных слово св. Григорий Богослов. О том же постоянно думал и говорил св. Иоанн Златоуст. Этим же отличался и св. Николай Многомилостивый. Этим же болели душой и другие святые: Филарет Милостивый, Иоанн, Александрийский патриарх, и многие другие. Не мог и о.Иоанн Кронштадтский остаться в стороне от этого вопроса –о любви к беднякам. Так он и начал поступать с самого начала священства: посещал бедных людей и благотворил нищим. Но не мог он остановиться на частной своей милостыне. Бедных в Кронштадте, близ столицы Санкт-Петербурга, было очень много; туда нередко высылали безработных, или они сами уходили туда, ища труда. Однако, главное – не в этом: были же священники, которые равнодушно относились к бедным. Не таков был о.Иоанн, как христианин: считая всех христиан одной церковной семьей, он не мог быть равнодушным к ним. Поэтому и начал с частной милостыни. Но потом скоро он понял, что ему одному не справиться с громадной нищетою, которую он видел воочию. Оставалось бороться с ней организованно, вместе с другими. «Братья и сестры». Но разве люди холодны бывают с братьями и сестрами? Никогда! Значит, и ему нельзя быть холодным к беднякам. Ведь они же братья и сестры во Христе и по Церкви! И эта мысль о бедняках не давала ему покоя. Нужно было что-то делать? И у него скоро явилась мысль о создании особого Дома для них. Причем – с трудом для них. Так и образовалась идея Дома трудолюбия. Пусть бедняки не будут «попрошайками» и бездельниками; это запрещает и христианство: «кто не трудится, тот пусть и не ест», – говорил строгий и милостивый апостол Павел (см.: 2Сол.3:10). И сам Павел трудился день и ночь (8 ст.). Поэтому все должны иметь и кров, и труд: от этого и явилась идея Дома трудолюбия. Но главное, повторю, здесь дело было в любви христианской. И тут уже не мог бездействовать о.Иоанн: это было бы и не по-христиански, и не по его энергичной натуре. Начал он с частной милостыни; но кончил Домом трудолюбия. Впрочем, обратимся к словам самого о.Иоанна. Вот что, между прочим, он говорил при освящении второго Дома трудолюбия, 10 октября 1882 года: «Человек ленивый и праздный и сам бывает непокоен, потому что праздного обуревают всякие страсти, и упрекает совесть, – и бывает он в презрении у людей, как бесполезный член общества. Но есть в некоторых обществах и городах, – в числе коих и наш, – люди, которым, и при желании трудиться, не к чему приложить рук: или по причине наплыва постороннего рабочего люда, – как в нашем городе почти всегда бывает, – или по неимению скольконибудь приличной одежды и обуви, или по малосилию и немощи, или по неблагонадежности. Вот для таких-то людей, – именно для мещан и мещанок города Кронштадта, приписанных к нему в 60-х годах во множестве несоразмерном и влачащих нищенскую скитальческую жизнь, не имеющих к чему приложить свои силы и смышление, свой труд, особенно осенью и зимою, Кронштадтское церковное попечительство... устроило и учредило в Кронштадте Дом трудолюбия для постоянного труда бедных, неимущих мещан, для воспитания бедных детей, для облегчения бедных матерей через принятие малолетних детей их в дневное пристанище, для умственного и нравственного образования народа в праздничные дни посредством назидательных и общеполезных чтений, для безмездной практики врачей с больными бедными». Но «дивно устройство этого дома, по милости Божией. Начатый постройкою весною прошлого года (1881), при ничтожных сначала средствах, при Божией помощи и добрых людей, и доведенной вчерне до конца в три этажа, он осенью обгорел в бывший пожар по той улице, где он строен, как и деревянный дом попечительства вместе с ним сгорел». Поэтому и нам нужно обратиться к раннейшему времени, когда возникла идея Дома. Еще в Дневнике своем за прежние годы о.Иоанн пишет: «Господи! Благоволи воздвигнуть дом для бедных во граде сем, якоже многократно молих Тебя всеблагаго, всемогущего, премудрого, чудного!» Следовательно, о.Иоанн сначала «многократно» молился о нем. Так поступает и всякий христианин до начала доброго дела: он сначала молится Богу; у Него просит благословения и помощи. А потом уже – у добрых людей. Но и молитва была раньше того времени, когда у о.Иоанна возникла мысль о доме для бедных; поэтому трудно указать: когда именно зародилась эта идея? Но я лично думаю, что она – почти современна священническому служению: когда он увидел «множество» безработных бедняков, тогда же и зародилась мысль о доме. Но он был еще не авторитетен тогда. Поэтому приходилось ждать. Приходится со всем считаться.
И вот только на 19-м году священствования о.Иоанн говорит «речь при открытии Кронштадтского Андреевского приходского попечительства, 9 июня 1874 года»: эту дату собственно и следует считать началом Дома трудолюбия. Почти 20 лет священства, – считая таковое с 12 декабря 1855 года. Времени не мало. «Наконец, – так начинает свое слово о.Иоанн, – мы уполномочены церковною и гражданскою властью открыть при нашей церкви попечительство, как о самом храме, так особенно и преимущественно – о бедных». «Наконец!»
Следовательно, сколько же до этого дня прошло лет, хлопот и молитв об устройстве бедных. 25 лет! Поэтому стоит остановиться и нашей мыслью на словах Батюшки, ибо они выражают то, что думалось много раньше 1874 года.
«Да будет благословенно от Господа это благодетельное учреждение. Во многих местностях вошли в действие попечительства о церквах; у нас только доселе замедлялось это учреждение: ныне же, по совершении всех формальностей, открытие его совершается». Следовательно, совершается только «открытие». А самая мысль и хлопоты были раньше. Сам о.Иоанн об этом так говорит в своей единственной автобиографии от 1888 г.: «С самого начала священничества, я возымел попечение о бедных, как и я сам бывший бедняком; – и лет около 20 назад провел мысль об устройстве Дома трудолюбия о бедных, который и помог Господь устроить лет 15 тому назад». Следовательно, если из 1888года вычесть 20 лет, – то будет 1868 год; то есть на 13–14-м году своего служения Церкви он уж «провел мысль»; а в 1874 году положил начало этому делу организацией попечительства: избранием более энергичных деятелей, заведением книг, составлением списка зажиточных прихожан, выявлением наличия бедноты, «нуждающейся в неотложном пособии, чем бы то ни было»: то есть трудом или денежным пособием. Потому нужно «с нынешнего же дня начать сбор» пожертвований и т.д.
«Затем, – говорит о.Иоанн в той же речи, – мы должны знать, что церковное попечительство главнейшим образом учреждено для уничтожения нищенства и попрошайства в нашем городе, для искоренения лености, празднества, тунеядства и пьянства, для приискания работ бедным, для учреждения ремесленной школы для бедных детей, для устройства рабочего дома, или – на первый раз – для найма дешевых или даровых помещений для бедных». А потом уже попечительство «может иметь предметом своим и самый храм»; поддержание хора певчих и, наконец, самый причт». Вот каковы ставились задачи: «главнейшим образом» – бедные. И уже потом и можно думать попечительству о храме, хоре и «наконец» о причте. А первое дело – бедные люди. Это вполне совпадало с намерениями сочувствующего беднякам молодого батюшки о.Иоанна. «Церковное попечительство, – высказывает он далее излюбленную свою мысль, – есть учреждение первых христиан времен апостольских, которые по братской любви так заботились друг о друге, что «не бяше нищ ни един в них» (Деян.4:34). Оно особенно необходимо у нас. Дай Бог, чтобы оно было и у нас в таком же духе любви и единомыслия. Что требуется для этого? – Мы должны несколько отрешиться от любви к самим себе и уделить этой любви нашему ближнему, который есть другой «я»: снизойти к нему, войти в его положение, часто очень горькое и безвыходное, где бывает тьма и мрак, нужда, болезнь, холод, голод, брань (ругань) со всех сторон. Разумеется, нужно несколько самоотвержения в пользу ближних; но оно-то именно требуется от нас Св. Евангелием, если мы хотим быть христианами самым делом, а не по имени только. Учреждение попечительства будет отмечено как весьма важное и благодетельное учреждение не только в летописи Кронштадта: оно будет отмечено на Небе, Которое принимает живое участие в судьбе всех нас и – бедных в особенности; и будут «имена ваши написаны на небесах» (Лк.10:20). Сам Господь некогда – и вы знаете, когда – скажет вам: «Вы сделали это братьям Моим меньшим: вы сделали это Мне» (Мф.25:40). Пожелаем же нашему новорожденному чаду благополучного возрастания и преуспеяния во всех отношениях; подобно другим чадам, которые были вначале маленьким, а потом по милости Божией выросли большими, крепкими, сильными. Заключу словами апостола Павла: «Точию нищих да помним: еже и потщахся... сотворити» (Гал.2:10). Постараемся же мы в точности исполнить завет апостольский. Аминь». Прошло еще три с половиной года, и о.Иоанн говорит другую речь, 30 апреля 1878 года, общему собранию попечительства. «При поспешствующем Божием благословении и при содействии молитвенном св. апостола Андрея Первозванного, Кронштадтское Андреевское попечительство пережило три с половиной года посильной благотворной деятельности». Будет предложен годичный отчет. «Я же с своей стороны, в глубоком сознании разумной энергической, постоянной и полезной деятельности членов Совета попечительства, призываю от всей души на них и на домы их благословение Божие и молю смиренно, да дарует им Господь сил и еще ту же ревность и охоту и ту же разумность и распорядительность в ведении дел попечительства, которая отличала их в прошлом году и ранее». Особенно благодарит их о.Иоанн потому, что этих членов было мало: «Весьма не велико, даже скудно было, братья-прихожане, число членов, заведывавших делами попечительства; но эта малая семья доброхотов была всегда проникнута братскою любовью, усердием к делу, единодушным стремлением сделать ближним добро, твердостью и постоянством в деле». Следовательно, сначала число активных членов попечительства было «весьма не велико, даже скудно»; но они были – на духовной высоте. И «что могла бы, с Божьею помощью, сделать эта горсть добрых людей, если бы попечительство пользовалось большим, чем ныне, сочувствием кронштадтского общества и располагало большими материальными средствами! Если даже теперь оно успело достигнуть, между прочим, того, что сотни нищих не стоят уже у церковных дверей и не безобразничают здесь, – как недавно еще, возбуждая к себе общее негодование прихожан, – то чего не достигло бы по отношению к благосостоянию меньших братий (то есть самих бедняков) и спокойствие молящихся в храме, если бы имело в распоряжении своем больше материальных средств или больше сочувствия обывателей. Да сотворит Господь, чтобы все относились к делу попечительства, как к делу Божию, к делу спасительному, как к своему задушевному делу. Господь взирает на всех, кто и сколько кладет в церковную кружку; взирает на богатство и на бедного; и копейку бедняка принимает больше, чем рубли и десятки рублей иного богатого; и всем воздает по усердию, или по сердцу каждого». Как видно, общество не принимало особенного участия в приходском деле помощи бедным и нищим.
Лишь небольшая часть «доброхотов» была активными участниками попечительства, к сожалению. По сохранившимся печатным книгам теперь известны имена этих добровольных тружеников: им ведь в значительной степени приходилось оставлять свою семью, домашние дела и т. п.; потом, они делали все это безвозмездно, «доброхотно», а не за жалованье. И их хорошо бы помянуть здесь!
В 1882 году о.Иоанн свидетельствует, что Дом трудолюбия стал действовать «благодаря участию членов попечительства – Буксгевдена, Лапшиной, Дворяшина, Борисова, Петрова и др.». Вероятно, эти же лица были помощниками о.Иоанна и 3–4 года назад; поэтому мы осмеливаемся помянуть хотя бы их, – о чем сказано в маленькой брошюрке «Жизнь о.Иоанна Кронштадтского».
Но важно не только участие помощников и помощниц, сколько усердие инициатора помощи беднякам, о.Иоанна. «Почему бы нам, – говорил он при введении в дело главы купеческого общества, Филиппа Степанова, – не устроить подобного (первохристианского) общества братолюбия и вспоможения во славу Божию и во спасение наше? Почему не устроить благотворительного заведения? Почему не приютить и не дать дела множеству нищих? Почему не снабжать их необходимым?.. Ты, раб Божий Филипп, теперь глава общества; а голова промышляет о нуждах всего тела. Позаботься же!» Но больше трудился и хлопотал сам Батюшка. И вот приют и «рабочий дом»... горит! Стоит об этом подробнее рассказать. Казалось бы, дело доброе; начинается добрым пастырем; делается для бедняков и нищих; совершается благословляющий молебен; трудятся немногие попечители; дело уже налаживается: бедняки получают и кров, и труд, и заработок, или – пособие; церковная паперть освобождается от сотен (легко сказать!) нищих, которые и «безобразничали» даже. А теперь все это изменилось. Дома уже в действии. И новый Дом трудолюбия уже построен до 3-го этажа. И вдруг – пожар в этой части города. Приход строит дом-школу для детей погорельцев. Но о.Иоанн пользуется моментом, чтобы заговорить о близких его сердцу бедняках и нищих. «Я разумею, – говорит он, – кронштадтских мещан, бедных, без всякого счету и разбору приписанных к нашему обществу и наводняющих Кронштадт в жалком виде, особенно больных из них, выходящих из госпиталя. Честь имею, – говорит Батюшка, – довести до сведения всех, кто не изучил их быта, что они крайне бедствуют: у них нет ни работы, ни хлеба, ни одежды, ни жилища; они с руками и ногами, но как бы без рук и без ног; везде они лишние; никто их не принимает на работу, кроме летних месяцев, в которые они, хотя не все, работают на иностранных судах. В Кронштадте до того много народу и рабочих сил,... что мещанам кронштадтским нигде места нет, как нет; а между ними есть много дельных и сильных людей. Обыкновенно в Кронштадте их называют пьяницами и тунеядцами; но считать такими всех их огулом совершенно несправедливо. Дело в том, что для нищих в Кронштадте должно бы устроить нищенский комитет по распоряжению городской власти; и этот комитет должен состоять под постоянным контролем городской власти. В самом деле, – из Петербурга, Одессы, Севастополя и других городов полиция присылает к нам почти каждомесячно и едва не каждодневно толпы кронштадтских мещан по этапу; и они у нас бродят, скитаются без всякого присмотра, оборванные, голодные, без приюта и без дела! На что это похоже? Терпимо ли это в благоустроенном обществе? И как это доселе могло быть? Будем ли мы еще игнорировать эту массу, эту язву, которая так близка к нам? Все погорельцы после рокового 20 октября 1873года, когда пожар обратил в пепел шестую часть нашего города поустроились, получили такое или иное удовлетворение; кронштадтские же мещане все остаются, как были». Но в 1874 году получено было разрешение на попечительство о бедных. И начал строиться специальный рабочий дом и дом попечительства. Вдруг 7 и 8 декабря 1881 года – новый пожар! И сгорают оба дома, коими уже обслуживала бедняков церковь. Другой бы человек пал в уныние. Но не таков был о.Иоанн. Он в Неделю св. праотец опять обращается к молящимся за подаянием. И сам сознает, что средств мало, что сострадательных лиц еще менее будет. «Впрочем, может быть, сострадательных и милостивых людей в нашем городе гораздо более, чем я думаю. Если так, то дай Бог, чтобы они вскоре подвиглись и своими приношениями и жертвами, в храме Божием, где все мы –богатые и бедные, знатные и незнатные, ученые и неученые, пастыри и паства, – должны сознавать и чувствовать себя членами единого Тела Церкви и единого Тела Христова, –мы во имя Самого Господа Иисуса Христа приглашаем вас, братия, откликнуться сочувствием».
И для сбора на бедных Кронштадтского попечительства поставлена была особенная кружка. И всех Батюшка приглашал всегда брать с собою из домов посильную лепту и класть в эту кружку. И дело начало, было, расти для бедных. И вот пожар. «Учредители, поскорбев, возложили упование на Бога, и с удвоенной и утроенной энергией принялись снова за дела». Батюшка обратился к народу с двумя воззваниями. Вот они – в выдержках:
«Кому не известны рои кронштадтских нищих! – мещан, женщин и детей раннего возраста? кто не видал и того, что между нищими – мещанами есть много людей молодых и здоровых, представляющих из себя весьма жалкую фигуру по своей грязной и изорванной одежде, трясущихся у преддверия храмов или у лавок и заборов в ожидании подаяния от какого-либо благодетеля? Но всякий ли додумывается до настоящей причины такого множества бедных в Кронштадте? Вероятно, многим или некогда было вникнуть в истинную причину этого зла, – потому что всякий преследует свои житейские цели, свои удовольствия, или многие останавливались на той мысли, что нищета неизбежное зло всех городов, не исключая, конечно, и сел. Многим гражданам, вероятно, и не приходилось видеть полную картину кронштадтской нищеты, – картину, далеко не отрадную». И далее о.Иоанн начинает изображать эти причины.
«Вот – главное: бедность от рождения, бедность от сиротства, бедность от разных бедственных случаев, бедность от неспособности к труду по причине старости, бедность от потери места, бедность от лености, бедность от пристрастия к хмельным напиткам; и в наибольшей части случаев – от недостатка труда. Но отчего особенно много нищих именно в Кронштадте? В это тоже стоит вникнуть. Хотите удостовериться во множестве нищих в Кронштадте? Выйдите поутру, часов в 9 или в 10 в субботу; и вы во множестве увидите их в гостином дворе и по всем улицам. В этот день они собирают милостыню, как в день сборный, в который бывает им подача по четверти копейки, редко по грошу; и вы уверитесь в справедливости сказанного. Да это еще далеко не все: сколько есть больных, старых и малых, не могущих ходить за подаянием!.. А угодно кронштадтской публике видеть непривлекательную картину бедности наших нищих? Вы заранее отказываетесь ее видеть? Вы отворачиваете лицо? Не гнушайтесь: ведь это – члены наши; ведь это – братья наши, хоть и не привлекательные по наружному виду. Вот эта картина: представьте сырые, далеко ушедшие в землю подвалы домов некоторых улиц, в которых по преимуществу помещаются наши нищие: тут помещается по 30, 40 и 50 человек в жилье, иногда положительно как сельди в бочке; тут старые и взрослые, и малые дети; тут и младенцы, сосущие сосцы; в сырости, в грязи, в духоте, в наготе, а часто и в голоде.
Интересующийся сам может проверить истину этих слов. Но к чему же я утомляю такой картиной воображение читателей, привыкших к изящной обстановке? Не для того, конечно, чтобы читатель только сказал: Слава Богу, что я не родился в бедности, или – не живу в бедности; слава Богу, что у меня есть капиталец, – и я обеспечен; слава Богу, что я живу с комфортом и во всяком довольстве; или: я свою лепту вношу в богадельню, на приют; до этих нищих мне дела нет! Нет, господа, это дело касается до всех жителей города: как живущих на жалованье, так и купцов, мещан и прочих, имеющих какое-либо состояние. В чем же дело? – спрашиваете вы. – В том дело, чтобы всему кронштадтскому обществу, – духовному, военному, чиновничьему, торговому, мещанскому, – образовать из себя попечительство, или братство при разных церквах, и соединенными силами заботиться о приискании для нищих общего жилья, рабочего дома и ремесленного училища. Не пугайтесь, господа, громадности предпринимаемого дела. Доброму делу поможет Бог, там скоро явится все – как бы из ничего. Если городу угодно было принять к себе такое множество нищих; то он, конечно, должен взять на себя и обязанность занять чем-нибудь этих праздных людей, сделать их оседлыми: иначе выйдет и возрастет неизбежное зло, воровство и грабительство; и мирные граждане не будут безопасны везде и всегда. Пора сделать что-либо решительное относительно кронштадтских мещан: или устроить для них рабочий дом и для детей ремесленную школу; или же, как крайнюю меру, выпроводить часть их куда-нибудь в другое место. Итак, братья, все, кого интересует благо человечества, пусть соберутся и сплотятся в дружное общество; и будем собирать нравственные и материальные силы сограждан на приискание дома трудящихся и на снабжение его потребными вещами, – также и устройство ремесленного училища». Таково было первое послание о.Иоанна. А вот и второе вкратце. «Было бы и пред Богом грешно и пред людьми стыдно оставлять такое множество наших членов, разумею наших мещан, оторванными, изолированными от общественного тела и от его благосостояния. Отчего не связать их с общественным организмом, соорудив для них помещение и дав для них дело? Во имя христианства, во имя человеколюбия, гуманности взываю: поможем этим бесприютным беднякам! Поддержим их нравственно и материально; не откажемся от солидарности с ними, как с человеками и собратами; и докажем, что чувство человеколюбия в нас еще живуче и себялюбие не заело нас. Так как прежде всего нужна здесь материальная помощь, то я делаю первый почин: вношу ежедневно в кассу общества, которое примет на себя хлопоты по этому делу, 70 рублей, – с тем, чтобы не подавать на улицах и у церкви нищим. Братья, во имя Христа и Креста возвышаю голос: кто еще?..»
По-видимому, ответом было бы молчание, если бы это не было письменным посланием. «Как хорошо было бы по всем этим причинам устроить Дом трудолюбия! Тогда бы многие и из них (бедняков) могли обращаться в этот дом с требованием сделать нам за известную плату то или другое дело, ту или другую вещь; а мещане жили бы, да и трудились и благодарили Бога за своих благодетелей. И нравственно многие поднялись бы! А если бы кто, будучи здоров, не захотел работать, того из города – долой: Кронштадт – не рассадник тунеядцев! Други и братья! Приимите это заявление к своему сердцу; да поближе, как свое собственное дело. Некоторые не хотят слышать о рабочем доме; потому что, говорят, это – карательное дело, а мы не имеем права карать? Какое карательное заведение? Это –прямое благотворительное заведение! Разве не доброе, не гуманное дело спасать людей от лености, праздности, апатии, тунеядства? Если спор из-за слов, то перемените название и назовите его вместо «Рабочего Дома», хоть Муравейником или Пчельником, все равно, как хотите: только не откладывать бы доброго дела, напрашивающегося на скорое исполнение, в долгий ящик».
Так дело о Доме трудолюбия давно было задумано о.Иоанном. Но лишь в 1874 началось «наконец» попечительство, которое поставило вопрос о бедных. Но опять потребовалось несколько лет: около 6–7!.. И вдруг пожар! Дом трудолюбия и попечительства сгорели... «Вот и опять, – говорит о.Иоанн, – постигло нас бедствие и горе! Не внешний неприятель нашел на нас с огнем и мечем; а враг внутренний, тайный, облеченный во всеоружие мерзости и продажной дружбы и полного безучастия к постигшей беде! Безучастия, – говорю, – людей, которые на то и поставлены, чтобы служить общественной безопасности! Да, злая рука бесстыдного ночного порока умышленно произвела пожар и причинила великое бедствие! И кому же? Большей частью беднейший жителям нашего города, которые были призрены в доме попечительства и продолжали свои мирные труды... И таким образом, беда родила новую беду». Но о.Иоанн не упал духом... И в один год, 1882-й, дело поправилось. «Жертвы стали поступать отовсюду; и в конце концов попечительство стало в силах восстановить разрушенное пожаром здание и привести его к счастливому и прекрасному концу»: 10 октября 1882 года о.Иоанн уже говорит об этом слово, в день освящения. «Нынешний день назначен для освящения его», – то есть Дома трудолюбия, – посредством торжественной молитвы и окропления его водою во всех его частях. Остается, – говорит Батюшка, – призвав на него благословение Божие, пожелать членам попечительства и всему Кронштадтскому обществу дружного действия к обеспечению нищих и бедных г. Кронштадта постоянным трудом, чтобы не сидели они праздно; и имея постоянную работу, имели вместе и постоянно и трудовой кусок хлеба; а чрез это – не имели бы поползновения и попрошайству и пьянству, и были бы полезными гражданами... Вы увидите прекрасный образ Спасителя нашего на фасаде здания с простертыми объятиями к изображенным на той же иконе людям и словами над образом: – «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии и Аз упокою вы». Он будет всегдашним напоминанием и трудящимся в этом здании, и всем проходящим и взирающим на него – напоминанием о непременной обязанности каждого из нас трудиться прежде всего – для спасения душ своих, для умерщвления в себе грехов; а потом – трудиться духовно и физически на пользу свою, общества или семьи (бедных) в надежде на вечное упокоение за временные и полезные труды в Боге. Аминь». Так заканчивает Батюшка мысль о цели воссоздания Дома трудолюбия; она – двоякая: спасение души и телесный труд для бедных. Для восстановления Дома потребовался только один год. Такой короткий срок объясняется, между прочим и тем, что к этому времени о.Иоанн уже прославился и как чудотворец. Теперь остается нам перечислить, хотя бы кратко, те учреждения, которые нашли приют и труд в Доме трудолюбия. Таких было много. Например.
1. Пенькощипная. Там работали в год около 23 ООО (беру круглые числа), выщипавшие до 3 500 пудов пеньки. В среднем этим трудом занимались до 63 человек в день. 2. Женская мастерская. Здесь обучалось до 50 девочек в году. 3. Сапожная мастерская. Было в 1896 году до 16 человек. 4. Призрение бедных женщин. По неспособности к труду и бедности здесь призревались 20 с лишним женщин. 5. Бесплатная амбулаторная лечебница. Приходящих больных было до 2 700 человек, то есть по 7 человек в день. 6. Начальное училище. Там к 1897 году было до 280 человек постоянно учившихся. 7. Классы ручного труда. Посещали их до 15 человек. 8. Бесплатная детская библиотека. Там в учебный сезон выдано было в 1896г. до 2 600 томов. 9. Книжная лавка. Было продано свыше 7 500 экземпляров книг, листков, образков. 10. Бесплатная народная читальня. Там было до 30 ежегодных журналов. Читающих в год было зарегистрировано до 6 500 человек. 11. Комнаты для приезжающих. Там на 4 этажах было до 45 кроватей, из коих три было бесплатных. Эти кровати были предназначены главным образом для посещения о.Иоанна. 12. Убежище для сирот и Дневное пристанище. Здесь было девочек до 45 и мальчиков до 40. Дети в Дневном пристанище проводили время от 8 часов утра до 8 часов вечера; всего детей было до 50 человек: это – вроде яслей. Они получали здесь – утренний чай, завтрак, обед и ужин. 13. Народная столовая. Открыта была с 6–9 часов утра, с 11 до 3 ч. пополудни и с 5–9 часов вечера, то есть 11 часов в день. Бедные здесь получали щи с мясом, кашу и хлеб и пользовались кипятком для чая. Были и бесплатные призреваемые. А способные платить могли получать обед или ужин за 3 коп., по 6 коп. – за два раза. Чай и сахар ценились особо, по 12 коп. Щи и суп – по 1коп.; каша по 2 коп. за порцию. Хлеб особо ценился, от полутора до 3-х коп. за фунт. Бедняк мог просуществовать тогда в день на 6 коп.: ему давался обед и ужин по 3 коп. с хлебом. Всего в год отпускалось до 90 000 (порций); то есть бывало в день от 250 до 300 человек за обедом. 14. Дом попечительства, на Высокой ул., за №№ 126, 127, 128. Этот дом отдан был бедным бесплатно. Всего было до 85 человек; помещались они почти везде по двое: это были большею частью престарелые женщины или вдовы с детьми. А в подвальном этаже находилось два больших помещения для беднейших богомольцев-паломников. Каждый из них имел право прожить здесь трое суток. Эти комнаты рассчитаны на 30 мужчин и на 30 женщин, отдельно. 15. Еще была Воскресная школа для взрослых и молодых людей до 20 лет. В ней было до 200 человек приходящих еженедельно. 16. Ночлежный приют –на 110 мест: 85 мужчин и 25 женщин; но обыкновенно бывало больше. Плата была по 3 коп. за ночь. Бесплатных ночлегов было даваемо до 35 000 (мест)!
Был еще ручной труд, переплетная мастерская, военная гимнастика, зоологическая коллекция, платная библиотека, рисовальные классы, загородный приют, огороды, народные чтения; (производилась) выдача пособий – деньгами, одеждой, обувью, пищей и проч.: выдавалось ежемесячно примерно на 1000 человек. Итого, около 25 учреждений для бедных людей! Это был целый город! Сбылось то, о чем мечтал о.Иоанн с начала своего священства! Но были еще «комнаты», отдельные от Дома трудолюбия, содержимые частными людьми, куда пускались богомольцы, паломники за малую плату. Можно сказать: Кронштадт жил по преимуществу о.Иоанном! Такова была его сила и влияние. Но не нужно думать, чтобы это дело далось ему легко! Нам уж известно, что для этого потребовалось почти 27 лет! А задумал он дело о бедных с самого начала священства. Потом пожар... А далее? Разве содержать 30 учреждений при Доме трудолюбия легкая вещь? О! Об этом нужно подумать! Да если бы только одним этим делом заниматься, и тогда крайне трудно... А ведь у него были еще и другие, более неотложные дела, как увидим далее. Если он говорит, что любовь – ни для Бога, ни для людей неотъемлема от креста; то какой же он взял на себя крест, создав Дом трудолюбия?! Ведь нужно было ежедневно добывать средства?! Да мало ли? Много! Например, в 1888 году о.Иоанном было пожертвовано 57 320 р. 92 коп., в 1890 году –29 005 р. и т.д. Конечно, к нему текли деньги ежедневно. Но какую нужно было иметь веру, чтобы быть уверенным в неизменности этого притока денег от неизвестных людей! Но все это не остановило о.Иоанна, ибо он взял на свои плечи крест Христов; ибо он был христианином; ибо он стал священником христоподобным и не мог с самого начала священства равнодушно смотреть на «меньших» Христовых «братьев», на бедняков. Но о кресте его мы будем говорить особо дальше.