"Не снимай ни одного благословения"

Здоровье старца все ухудшалось и ухудшалось. Лицо стало прозрачное, сам он походил на тень, так был худ. А глаза горели тем же огнем Божественной любви ко всем страждущим, больным, одиноким, непонятным…

Слег наш старец, у него сделался рак мочевого пузыря и вообще внутренностей. С кроткой покорностью, забывая себя для других, весь погруженный в молитву, лежал он, бледный как воск.

Я по его благословению говела у разных духовников и очень полюбила одного из них, архимандрита из Данилова монастыря, имеющего великий дар любви к душам человеческим, перегруженного множеством исповедников, о которых он так заботился, что даже многие из них были у него на откровении помыслов.

Уставая в церкви невероятно, потому что не перечесть его исповедников и не учесть его внимания к каждому из них, он уходил в свою келию, унося с собою тетради и листки, часто исписанные невозможно неразборчивыми почерками — это откровение помыслов его духовных чад. И каждому-то из них он еще письменно отвечал на все их вопросы и недоумения и делал различные записки из свято-отеческих книг для назидания их, и притом каждому отдельно, что для кого нужно. И еще общие выписки для всех чад своих. Временами он изнемогал. Ангел и тот бы устал от такой нагрузки, не человек, имеющий плоть…

Мне стало его бесконечно жаль, потому что я понимала, как много он любит и переживает и как могут на него многообразно нападать бесы, ярясь за его святую, неземную любовь к своим духовным чадам, на его заботу о спасении душ их.

И пошла я к нашему родному старцу отцу Захарии. Стала на колени у его кровати и просила помолиться за архимандрита Симеона и дать ему старческое благословение на то, чтобы он справлялся со своими духовными чадами, несмотря ни на какие трудности и искушения, и чтобы старец вымолил ему такую силу, чтобы он не изнемог, чтобы Царица Небесная во всем помогала ему.

Старец серьезно отнесся к моей просьбе. Он помнил отца Симеона хорошо. Помолился о нем и дал ему свое старческое благословение. Кроме того, послал со мною ему икону — свое благословение. Я подала ее отцу Симеону. Он был доволен и сказал: “Старец часть своей силы мне передал”.

Больше никому из духовных лиц старец такого благословения не давал.

Отец Симеон, узнав от меня, что старец при смерти и что он много заповедей и благословений наложил на меня, а после его смерти никто не сможет их снять, пожалел мою немощь и сказал: “Сходи-ка ты к своему старцу отцу Захарии и попроси его снять с тебя хоть некоторые наложенные на тебя послушания, заповеди, благословения, потому что ты можешь и не справиться с ними”.

Я послушалась отца Симеона. Пришла в келью старца, положила три поклона перед иконами, как он нам заповедал делать, входя в дом, где есть иконы. Подошла к старцу, взяв благословение. Он велел мне сесть на стул около его кровати. И вдруг сразу заговорил: “Чадо мое, я тебя прошу, я тебя умоляю, не снимай ни одного благословения, данного мною тебе. Не я их на тебя наложил, а Господь. Такова Его святая воля о тебе. И да благословит тебя Царица Небесная исполнять их все”.

Я была поражена его прозорливостью и после его слов, конечно, не заикнулась о цели моего прихода, Веч- было кончено. Такова воля Божия, и Царица Небесная, несмотря на мою полную немощь и никуда негодность, поможет мне за молитвы старца нашего схиархимандрита Захарии исполнить возложенное на меня.

Очень трудно было и тяжело больному старцу. Никакого покоя не имел он даже во время своей смертельной болезни. Несколько раз приходили к нему из НКВД, желая его арестовать, но, увидя, что он при смерти, оставили его дома и наложили на него домашний арест, чтобы он не смел принимать у себя народ.

Нам, его духовным чадам, удавалось в этот период очень редко к нему пробираться. Хозяева боялись пускать.

Как-то посчастливилось мне попасть к старцу. И старец сказал мне: “Я уже не принимаю тебя как Елизавету, а как послушницу Елизавету”, — как бы подчеркивая этим, что я должна быть послушницей и исполнять все, возложенное на меня.

Я попросила его благословить меня съездить ненадолго в Полтаву проводить туда больную, в большом горе находящуюся душу. Старец благословил. Он особенно любил дела милосердия и заповедь любви сливалась с его сердцем. Он как бы заглянул в мою душу, благословляя, как бы сказал что-то без слов. Я поклонилась и ушла. Ушла, но сердце больно сжалось… но ведь я ненадолго уезжаю. Я еще увижу своего отченьку, своего дорогого старца. И тут ведь теперь к нему никого не пускают… Почему-то слезы душили меня…

Вот я в Полтаве. Моя больная очень довольна, а мне тяжело, не по себе. Креплюсь и жду писем из Москвы.

Наконец письмо от Л.М. Она сообщает мне, что наш дорогой схиархимандрит Захария скончался и его похоронили.

Когда я прочитала это, невероятная скорбь охватила меня.

• < Назад
• Вперёд >