Посмертное явление старца

Невыразимо я опечалилась, уединилась и, читая Псалтирь, горько плакала: “Уехала и не простилась с тобой…”. И вдруг вижу я, дверь открывается и входит отец Захария в полумантии с крестом и в епитрахили и прямо идет ко мне. Глаза его были столь любящие и живые, что я от радости мгновенно забыла всю скорбь. Смотрю на него с пасхальной радостью и умилением наполнилось, мое сердце, Подойдя ко мне совсем близко, он сказал: “Ну что ты, не грусти, не унывай, ты знаешь, как я отношусь к унынию, Дай я тебе все грехи отпущу”, Накрыл мою голову епитрахилью и отпустил грехи, Потом посмотрел мне в глаза, как мать смотрит на своего младенца, с такой лаской и властью, и сказал: “А ты горевала все, что не попрощалась со мной, да тебе как раз и не надо было со мной прощаться, потому что я всегда с тобой”. И исчез.

Приехав в Москву, я отправилась к Грушатке, чтобы узнать все подробности о кончине и похоронах старца.

Старца не отпевали в Греческой церкви

Старец скончался в полном сознании 2 июня по старому стилю; по новому стилю 15 июня 1936 года около 10 часов утра, поручив Царице Небесной всех своих духовных чад.

Он просил, чтобы его отпевали в Греческой церкви, но хозяева побоялись везти его туда. Повезли отпевать его тело в церковь “Воскресение словущее”, что в Брюсовском переулке. Принесли нашего многострадального старца схиархимандрита Захарию в его схимническом одеянии и поставили гроб в главном приделе, перед Царскими вратами.

Незадолго до начала службы подошел к гробу служащий священник отец Николай (Поспелов) и спросил, обращаясь к собравшимся: “Кто посвящал архимандрита в схиму? Может быть, не нашей церкви иерарх?”

Все молчали. “Ну, я его отпевать как схиархимандрита не буду”. И он посадил старца в гробу, приподнял его тело, снял с него схимническое одеяние и бросил его на окно.

Все чада прямо обомлели внутренне, но молчали — они понимали, что надо молчать.

Когда отец Николай снимал с тела старца схиму, то руки его сильно дрожали. Вскоре после этого он умер.

По окончании отпевания тело старца повезли на Немецкое кладбище. Схимническую одежду, снятую с него в церкви, благоговейно несла его духовная дочь, раба Божия Наталия. Перед опусканием гроба в землю духовные дети старца облачили его в схимническое одеяние. Больно было всем знающим и любящим его. Но, что делать!

Когда несли гроб к могиле, то на дороге нашли небольшую икону преподобного Серафима Саровского чудотворца. Эту икону понесли. В этой иконе как бы сам преподобный Серафим присутствовал, смотря, как снятую схиму снова надевают на старца, и молитвой своей провожая в землю тело многострадального схиархимандрита Захарии, любящего Царицу Небесную так же глубоко, как любил Ее сам Преподобный, завещавший всем своим чадам творить Богородичное правило.

Так восприняли некоторые из духовных детей старца отца Захарии найденную икону преподобного Серафима.

Таинственный голос на кладбище

Прослушав все это, мне очень захотелось помолиться на могиле старца одной. Нарочно я пошла на кладбище позже, чтобы там никого не было. Долго я стояла и плакала. Звезды уже показались на небе. Стало темно. Надо ехать домой. Я встала на колени, поцеловала землю на его холмике, и вдруг слышу его голос, не ушами, а сердцем: “Ты сейчас не ходи домой, а отправляйся к Грушатке”. — “О, Боже мой, что это к Грушатке? Уже звезды на небе, да и я так устала… А Грушатка, может быть, и спать легла, она рано ложится, ну а как же я к ней пойду? Я сейчас на Немецком кладбище, а Грушатка живет на Трубной площади. Ведь это так далеко. Не пойду и все. Да, может быть, мне и показался этот голос старца. Он сам нас учил не вверять себя своему сердцу. Может быть, что-нибудь вражье. Не пойду и конец…”

Вдруг слышу вторично голос отца Захарии: “Иди, благословляю, всех там застанешь, иди не медля”.

Значит, надо идти, благословляет старец. Я помню, как относился старец к благословению. “Но почему ты так поздно меня посылаешь?” И опять слышу (голос старца): “Не размышляй, не теряй времени, там ты застанешь одну мою духовную дочь, которая продиктует тебе некоторые события из моей биографии, тебе их нужно записать, ты их не знаешь. Иди же, благословляю, спеши, иди”.

Я немедленно поклонилась могиле старца и поехала на Трубную площадь к Цветному бульвару к Грушатке, не смея уже ничего думать, только молясь. Прихожу — и что же? У Грушатки гости, пьют чай. Справляют именины хорошей Грушаткиной знакомой Параскевы. Одна из сидящих за столом встала, расцеловала меня и говорит: “Ах, как хорошо, что вы пришли, вы мне так нужны… Неужели вы меня не узнаете?.. Ведь мы встречались у старца…”. Я ее вспомнила, но имя забыла. “Я — Висконти Екатерина Андреевна. Мне старец говорил, что вы пишете его биографию. Я столько видела от него чудес, он мне так много говорил… Я не забыла ни одного его словечка, помять у меня очень хорошая. Вся жизнь моя изменилась благодаря старцу. Я очень, очень прошу вас прийти ко мне, я вам все это продиктую. Я живу недалеко”. И она дала мне свой адрес. Я была поражена, и умиление пред старцем охватило мою душу.

• < Назад
• Вперёд >