Клирик Казанского храма в Вырице иеромонах Мефодий (Зинковский) недавно выпустил монографию, посвященную православному учению о личности. Он считает, что личностью является всякий человек и что настоящий личностный рост возможен только в Боге.

Иеромонах Мефодий (Зинковский) родился в 1969 г. в Ленинграде в семье педагогов. Вместе со своим братом-близнецом иеромонахом Кириллом (Зинковским) относится к «ученому» монашеству. До принятия пострига братья окончили Политехнический институт с отличием и защитили кандидатские диссертации. После получения светского образования за три года прошли программу духовной семинарии, и в 2001 г. были отправлены на теологический курс в Оксфорд для работы в знаменитой Бодлианской библиотеке. В 2002–2011 гг. преподавали в СПБДА. В 2011 г. направлены на служение в Казанский храм в поселке Вырица. В мае 2015 г. братья Зинковские защитили докторские диссертации при Общецерковной аспирантуре и докторантуре имени святых Кирилла и Мефодия.

 

 

— Отец Мефодий, в психологии есть понятие «личностного потенциала». Насколько оно связано с христианским представлением о личности? Ведь человек может стремиться к раскрытию личностного потенциала, но жить совершенно не по-христиански. Приходит на ум фраза святителя Иринея Лионского, что слава Божия — это полностью раскрывшийся человек.

 

— Слова святого Иринея, как и многих других святых отцов, подчеркивают, что человек — образ Божий, как личность. Что такое потенциал личности? С точки зрения богословия, всякий человек, будучи образом Божиим, имеет в себе бесконечный личностный потенциал. Можно сказать, что человек — потенциально бесконечная личность. Через это понятие мы можем ответить на вопрос, что такое рай. Некоторые люди спрашивают: «Что в раю делать?». Вечная жизнь начинает даже кого-то пугать пресыщением благ. Ведь что такое вечность? Она представляется бесконечно длящимся временем. И люди боятся, что будет занудно и неинтересно. Как Бог сделает это интересным? И ответ такой: поскольку человек — потенциально бесконечная личность, он не может перестать быть личностью даже в раю, он будет продолжать развиваться и там. Мы, бывает, говорим: «Ну наконец-то ты стал личностью!», но, с точки зрения богословской, человек всегда ею является, другой вопрос — насколько она развита. Это зависит от самого человека, от его участия в церковной жизни, в таинствах.

— Но ведь мы говорим о личностном потенциале и в отношении актеров, художников…

— Часто талантливые люди (конечно, далеко не все) несчастны в своем таланте: они не знают, что с этим талантом делать. Это можно назвать дисгармоничным развитием личности. Они раскрыли какой-то один из потенциалов: голос, способность рисовать или воспринимать мир в красках, но другие способности своей души, которые они не имеют права не развивать, они не развили. Например, умение общаться со своими близкими и не смотреть на людей свысока. Так начинается гипертрофия одной из составляющих личности, и человек страдает.

 

— Если личностный потенциал бесконечен, то осуждение не имеет смысла? Потому что грех — это всего лишь точка на бесконечной прямой, и человек может в следующий момент спастись?

 

— Ну, не то чтобы сразу и только спастись… Как говорил Владимир Лосский, во многом вдохновивший меня на написание работы о богословии личности, спасение человека — это, с одной стороны, выход из «минуса», то есть в человеке, как в личности, преодолевается какой-то негатив, но выход из негатива — это «еще только» спасение, а дальше есть еще вхождение в плюс, то есть в обожение. А движение в плюс бесконечно. Когда человек на исповеди говорит: «Я ничего плохого не сделал», то можно спросить: «А что вы успели хорошего сделать»? Если вы не успели сделать ничего хорошего, это тоже причина пересмотреть свою жизнь и ориентиры. Еще, не надо путать личность и душу. Некоторые богословские тексты этим погрешают. Душа — это духовная составляющая личности. Человек — целостное существо: тело, душа, ум, и в этом целостном существе есть как позитивные стороны, так и негативные. Поэтому тема осуждения достаточно сложная. Как сравнить сад, в котором засохла одна яблоня, с садом, в одном из углов которого слишком влажно? В одном два растения засохли, но он прекрасен, а в другом мокро, и там не походишь. Ясно, что в каждом из этих объемов пространства есть какие-то минусы, но сравнивать их так же бессмысленно, как сравнивать огурцы с помидорами.

 

— Можно ли сказать, что святой является полноценной личностью?

 

— Полноценной личностью является Христос, а святой — максимально реализованная на земле личность, которая всё равно будет развиваться в вечности. Преподобный Максим Исповедник (великий православный богослов VII в. — Прим. ред.) говорит, что в Боге наступает покой (στάσις). Человек достигает некой стабильности, но в этом στάσις’е продолжается κίνησις, движение. Например, собачка бегает вокруг хозяина: так она выражает свою радость, и поэтому бегает. Максим Исповедник говорит, что сферическое движение ангелов вокруг Бога — это радость, которую они реализуют в круговом или спиральном движении. Они не удаляются от Бога, но как тварным существам, им надо как-то это движение реализовать в многогранном кружении вокруг, при этом постепенно приближающем их к Богу. Здесь работают символы точки и бесконечности. Либо мы бесконечно движемся к бесконечности, либо бесконечно приближаемся к точке. Но если мы увеличим масштаб, то расстояние до точки снова будет большим.

 

 

— Термины «ипостась» (ὑπόστᾰσις) и «лицо» (πρόσωπον) в православном богословии описывают всё индивидуальное. Но подходят ли они для описания личности?

 

— Откровение, которое получила Церковь и человечество с приходом христианства, настолько глубоко, что осмыслить его быстро невозможно. Это процесс длительный и соборный. То есть не отдельный человек, гений, что-то вдруг открыл, но целый собор отцов, причем исторически взаимосвязанных между собой, работал над осмыслением: что же все-таки сказано в Священном Писании о том, каков Бог? И термины, которые использовались, имели некоторую историю. «Ипостась» — это изначально был бытовой термин — подставка или осадок в бутылке. Постепенно он стал использоваться в христианском богословии и неоплатонической философии. Здесь мне пришлось поработать и доказать, что термин «ипостась» именно в христианском богословии начал использоваться совершенно по-новому.

 

— И в чем же заключается христианская новация?

 

— До христианского богословского и философского прорыва даже в самых высоких достижениях древнегреческой мысли нельзя было соединить два аспекта бытия высшего начала Бога — бесконечность и отличие. У неоплатоников Бог бесконечен и мыслится максимально освобожденным от человеческих ограничений, от того, как человек может думать о Нем. Но в результате Он становится Единым, о Котором и сказать фактически ничего нельзя. Когда читаешь Плотина, приходишь к мысли, а есть ли для него это Единое вообще? Почти как ноль, как небытие. А святые отцы воспользовались словом «ипостась», которое всегда означало что-то конденсированное, что можно потрогать, твердое в бытии, чтобы ввести понятие «отличия». И теперь мы говорим о Боге, как об утвержденном в бытии. Конечно, уже у Филона Александрийского (иудейский философ I в. — Прим. ред.) есть фраза, что Бог утвержден (ὑφίστημι) в бытии. Но Филон все-таки придерживается иудейского, строго монотеистического богословия, триадологии у него нет. А святые отцы идут дальше: они прочитывают Священное Писание так, что в Боге есть три утверждения в бытии — три Ипостаси. А значит, проводится разграничение: Отец — не Сын и не Дух, Сын — не Отец и не Дух, Дух — не Сын и не Отец, а с другой стороны, Они едины.

 

— Это такая математика?

 

— Даже математическое понятие абсолютной бесконечности возникло благодаря христианству. Греки знали только потенциальную бесконечность. Мне важно было показать, что бесконечный Бог, Который соответствует понятию абсолютной бесконечности, в христианской философии и богословии вдруг оказывается не просто какой-то однородной монадой человеческой мысли. До некой идеальности эту картину доводят каппадокийцы. Они выстраивают симметричное богословие трех ипостасей. Эти три ипостаси одновременно находятся в единосущии и в то же время Они обладают ипостасными или, как мы можем сейчас сказать, личными свойствами. И вот это совершенно парадоксальное мышление для человеческого естественного разума было недостижимо. Если это постулировано, то отсюда вытекают соответствующие выводы и по поводу антропологии, и по поводу христологии.

 

— Я бы хотела остановиться на самом термине «личность», ведь у святых отцов самого этого термина нет?

 

— Многие современные мыслители, философы, богословы даже говорят, что мы не имеем права употреблять слово «личность», поскольку его не употребляли святые отцы. Выдающиеся русские богословы XIX века: В.В. Болотов, А.И. Бриллиантов (мы с отцом Кириллом (Зинковским) нашли в Публичной библиотеке неизданные рукописи Бриллиантова, в которых он сравнивал термины «ипостась», πρόσωπον, латинский persona и русский «личность»), святитель Филарет (Дроздов), святитель Филарет (Гумилевский) занимались этим вопросом и находили возможным использовать термин личность как во многом синоним греческих терминов просопон-лицо и ипостась. Они подчеркивали, что наши современные представления о личности, зачастую чисто психологического характера, чаще всего не занимали святых отцов. Их интересовали в первую очередь триадология и христология. Но, например, у святителя Григория Нисского (богослов IV века, младший из великих каппадокийцев. — Прим. ред.) есть мысль, что человеческий род — икона святой Троицы. Болотов, следуя святым отцам, говорит: мы не можем признать во Христе человеческую ипостась. Говоря современным языком, это значит: мы не можем признать во Христе человеческую личность. То есть Он не был просто человеком, но Он был сложенной личностью – личностью в двух природах. И Болотов вслед за преподобным Иоанном Дамаскиным утверждает: Вечная ипостась Логоса воплотилась, восприняв человеческую природу. А ипостась — не часть природы. Символически это можно изобразить, как шар с нулевой поверхностью. Всё, что внутри шара — это природа человека, включая самую тонкую — ум, но даже ум не является личностью, личность — это нулевая поверхность.

 

— Нельзя ли сказать, что ипостась во Христе — это божественное, а сущность — это наросты человеческие сверху?

 

— Нет, это будет ересью. Ипостась в человеке создал Бог, как и природу. Просто ипостась, а значит и личность, Христа не человеческая, но божественная, и притом сложная. В результате проделанной мною работы, я могу сказать, что святые отцы исповедовали единство природно-личностной онтологии человека. Западная психология, например Сартр и экзистенциалисты, призывают к уходу от себя: «мне мое тело не нравится, а я — свободная личность, надо выйти из тела, полететь мыслью в другое пространство, в придуманный мною мир». Но это не есть нахождение своей личности. Потому что человек создан вместе со своей природой, и Бог дал это тело, хотя оно имеет некоторые последствия греха, оно страдательно, и душа страдательна, и ум страдателен. Тело, душа, ум — это природа ограниченная, и она будет страдать, пока она находится здесь, на Земле, если неправильно с ней себя вести, если она не выполняет свою функцию. Поэтому людям хочется от нее освободиться, они думают, что они могут стать ангелочками. Личность человека — всё это вместе взятое. Задача человека, как целостной личности, привести всё это в гармонию, насколько возможно. Это удавалось святым, но за счет внедрения в человека, в его жизнь нетварной энергии. В этом смысл обожения.

 

 

— Владимир Лосский говорил, что ум — это своеобразное седалище ипостасного начала в нас. Это в нас от Бога?

 

— Ум — седалище ипостаси. Эта фраза значит, что наиболее ярко личностное начало отражается в уме человека. Ум отражает человека как личность наиболее ярко. Взять хотя бы Достоевского или любого художника: если телесно на него кто-то может быть похож, то такое сочинение, как Достоевский, он всё равно не напишет. Ум — это средство выражения, но он не тождественен личности. Кстати, еретик IV века Аполлинарий считал, что ум есть личность. Его ересь заключалась в том, что во Христе он признавал тело и душу, но не ум, а ум — это Логос. А во Христе всё человеческое, и, как говорили святые отцы, «что не воспринято, то не уврачевано». «Седалище» значит то, что я сижу на этом стуле. Я — это личность, не надстройка над природой, а «я» нулевой поверхности, но если этого стула нет, я-то остаюсь. Вот так и с умом — если его устранить, сделать человека безумным, то его внутренняя личная жизнь всё равно будет протекать каким-то таинственным образом.

— Получается, что и инвалиды по интеллекту являются личностями?

— Конечно. Один старец говорил, что у психических больных есть духовная жизнь, но она сокрыта. Мы же не знаем, что происходит в его сознании. В отличие от многих философских систем, христианство не отождествляет сознание с умом. Личность не сводится к природе, но и неотрывна от нее, значит, если природа как-то повреждена, это не устраняет уникальность личности. Просто такой человек имеет меньше возможностей выразить себя в этой земной жизни. Но, может быть, жизнь такого человека будет гораздо гармоничнее, чем, например, успешного олигарха, к которому не подъедешь ни на какой козе, чье состояние личности хуже, чем состояние какого-нибудь ментального инвалида, о котором никто никогда и знать не будет. Личность неустранима даже грехом. Повреждается функционирование ее природы, но сама она, как данность от Бога, неустранима.

 

— Лев Карсавин в своей работе «О личности» ввел и понятие «симфоническая личность»? Прав ли он?

 

— В этой концепции потерян баланс между единством и множеством. В Боге такой баланс мы не можем нарушить. Ничто не постулируется вперед, как на равновесных весах. Точно так же и в человечестве есть единый род и есть личность, что надо постулировать вместе, и тогда получается икона Троицы в человечестве. Только у нас не трехипостасность, а многоипостасность. Идея симфонической личности подразумевает, что одна личность включает в себя другие. Но здесь возникает опасность тоталитаризма. Общность людей, с точки зрения святых отцов, это стремящаяся к единству, но раздробленная грехом природа и множество личностей. По святым отцам, есть соборное сознание — совместная мысль разных людей, но нет надсознания. Сознание Бога соприсутствует, но очень деликатно, так, что апостолы могут сказать: «Изволися Духу Святому и нам», а не просто: «Изволися Духу Святому», то есть Дух Святой оставляет место человеческой свободе. Хотя авторитет за Ним, Он бы мог сказать: «Так, всё, ребята, записывайте», а Он говорит: «обсуждайте, а потом посмотрим, что получится».

 

Источник: Вода Живая

 

18 сентября 2015 г.