Путь к музыке

— Таисия Александровна, как вы стали музыкантом?

— Родилась я в военной части Подсвилье Молодечненского района. Отец был военнослужащим. Во время Великой Отечественной служил летчиком-истребителем. Мама была связной в партизанской бригаде Дубова (Ушачский район). Когда отца комиссовали в связи с тяжелым ранением, он закончил педагогический институт и стал преподавателем истории. Мама работала учителем белорусского языка и литературы.

Именно отец привил мне любовь к музыке. Он часто дома пел, особенно песни военных лет. У него был приятный, мягкий тенор, я любила его слушать. А еще мне нравилось, когда он играл на балалайке русские народные песни.

Когда мы переехали жить в деревню Зябки (в Витебской области), и родители, и учителя в школе обратили внимание, что у меня получается чисто петь. Вот только музыкальной школы там не было, и первым моим учителей стал местный органист. Правда, ему особо некогда было заниматься со мной, поэтому, познакомив меня с нотной грамотой, он поставил передо мной пожелтевшие листы с нотами (кажется, Шопена), и сказал: «А теперь разбирайся сама». Это занятие заинтересовало меня, и что-то у меня получалось...

Потом сестра моя, которая училась в Ленинграде, купила и привезла мне немецкий трехчетвертной аккордеон. Я сама стала учиться играть на нем — благо, слух Бог дал. Подбирала и играла мелодии — раньше по радиоточке транслировали замечательную классическую музыку.

После окончания семилетки отец повез меня поступать в Гродненское музыкально-педагогическое училище. Училась там четыре года. На занятия мы всегда ходили мимо какого-то храма, откуда доносились богослужебные пение — это меня как-то по-особому впечатляло.

— Уже тогда началось соприкосновение с церковным искусством…

— Да. После музыкального училища я пошла работать в обычную общеобразовательную школу города Глубокое. Там у меня сложился хороший хор, в котором было много мальчиков. Даже на конкурсы с ними ездили.

Спустя два года поехала в Минск и поступила в консерваторию на факультет хорового дирижирования. Повезло попасть к педагогу Игорю Андреевичу Журавленко, который учился в Московской консерватории и аспирантуре у профессора Клавдия Борисовича Птицы, а тот в свою очередь — у Василия Сергеевича Орлова, известного регента Московского Синодального хора. То есть подготовка у моего педагога была очень основательная!

— Это крайне важно — в первую очередь найти хорошего педагога, а не школу.

— Безусловно, это правильный подход. Мне в этом смысле повезло. Мой педагог дал мне хорошую профессиональную базу и приобщил к работе с мальчиками на основе принципов Московской синодальной школы хорового пения. Он воспитывал меня на музыке русских композиторов. Но и зарубежную знал хорошо, у него было столько нотных записей (причем таких, которых было не найти в библиотеке), что все студенты искали ноты, в первую очередь, у него.

И. А. Журавленко впервые в нашей республике на базе средней специальной музыкальной школы (ССМШ, позже — лицей) при консерватории создал хор мальчиков, а затем хоровое отделение, которое продолжало традиции Синодального училища. Сейчас этот хор носит имя своего создателя.

«Верасы»

— Песни «Малиновка», «Завируха», «Карнавал», «Я у бабушки живу», «Белый парус» в исполнении ВИА «Верасы» в 1980-х знали почти все жители СССР. Но мало кто знает, что идея создания этого известного коллектива принадлежала именно вам! Есть документальное кино и книга об этом, но если кратко, как это было?

— Мне всегда были интересны эксперименты. И на перерывах между занятиями в консерватории я любила подбирать на фортепиано музыку популярных тогда эстрадных ансамблей — «Битлз», «Абба»...

— Ну, возраст 20 лет — самая пора, когда хочется слушать не серьезную классику, а нечто подобное...

— В общежитии консерватории я жила вместе с Раисой Тарасовой и Таней Королевой. Мы часто музицировали и пели небольшие трехголосные композиции — мои придумки. Потом у меня появилось желание прибавить к голосам инструментальное сопровождение.

Со стипендии насобирала денег и купила чешскую электрогитару «Musima». Это дало возможность сопровождать пение мелодическими вставками. В музыкальном училище кроме фортепиано я училась играть на домре. В дальнейшем это помогло в «Верасах» исполнять сольные партии на гитаре — пальцы привыкли к струнам.

Кроме соседок по комнате я знала студентку фортепианного отделения Ядвигу Поплавскую, у которой было такое же, как у меня увлечение модной музыкой, и предложила ей петь в ансамбле. Она откликнулась, хотя позже рассказывала, что всю ночь не спала, прежде чем решиться.

— Конечно, это не шутка — в начале 1970-х студенткам консерватории решиться на что-то нестандартное для советской действительности…

— Мы подготовили маленький репертуар и пошли на прослушивание в Белгосфилармонию. Исполнили несколько моих обработок русских и белорусских народных песен — «Ноченька», «Купалинка», «Рэчанька».

В консерватории нас сразу вызвали на педагогический совет. Там не могли понять, как хорошие, подающие надежды студентки — и вдруг такое! Нас пугали и любыми путями пытались отговорить от этой затеи.

— Но «Верасы» все-таки состоялись. А кто тогда стал лидером ансамбля и кто писал музыку?

— Поначалу я. Делала аранжировки народных песен. Затем подключилась Ядвига Поплавская. Кстати, мы с ней до сих пор дружим и с любовью зовем друг друга Тасик и Ясик.

— Какой след в жизни оставило время, проведенное с «Верасами»?

— Мы были молоды… Это было очень интересно. Мы репетировали с большим увлечением и энтузиазмом, много экспериментировали. И тогда же, в филармонии, я познакомилась со своим будущим мужем — музыкантом Евгением Мироновым. Поженились. А перед тем, как должна была родиться наша доченька, ушла из ансамбля.

Музыкальный лицей

— После вокально-инструментального ансамбля какой музыкой занялись?

— Узнав о том, что я уволилась из филармонии, мой педагог сразу предложил мне работать с мальчиками в музыкальном лицее. Я согласилась и была принята на должность хормейстера, преподавала сольфеджио, занималась постановкой голоса. Игорь Андреевич поручал мне оттачивать с мальчиками наиболее трудные места в партитурах. С 8 класса готовила юношей для поступления в консерваторию.

Мне приятно сейчас вспомнить моих лицейских учеников, ставших известными музыкантами:

Георгий Сафонов (руководитель Патриаршего хора Свято-Данилова монастыря в Москве), Валерий Прыгун (руководит ансамблем «Чистый голос»), Владимир Максимов (ныне протоиерей, настоятель храма в Калининградской области), Юрий Шамко (регент хора минского Кафедрального собора до февраля 2014 года), Игорь Рыбчинский (хормейстер хора «Сонорус»), Федор Леднев (дирижер оркестра «MusicAeterna» Санкт-петербургской филармонии), Андрей Василевский (долго работал дирижером различных оркестров в Эквадоре), Игорь Бахвалов (живет и дирижирует в Америке), Михаил Синькевич (дирижер в Мариинском театре Санкт-Петербурга), Олег Молчан (был музыкальным руководителем знаменитого ВИА «Песняры», автор знаковой для Беларуси песни на стихи Янки Купалы «Молитва», работал в Государственном комитете по делам молодежи, сочинял музыку для театра, эстрады, радио и телевидения).

Хор мальчиков, который создал Журавленко, часто путешествовал — в Литву, Латвию, Эстонию, российские города, посещал Москву, Ленинград, Нижний Новгород. Этот коллектив выступал на многих престижных сценах, в частности: в Домском соборе, Эрмитаже, театре оперы и балета Республики Беларусь.

После 10 лет работы в Минске Игорь Андреевич уехал в Москву и все хоровое дело в лицее оставил на меня. Я как продолжатель его традиций стала заведовать хоровым отделением и работала с хором мальчиков.

Мы не теряли связь, и когда в Москве проходили фестивали, Журавленко нас приглашал. Особо запомнился концерт совместно с его камерным хором «Vivat» в музее имени Андрея Рублева (Спасо-Андроников монастырь, Москва), где мы антифонно пели хоровой концерт В. Титова «Суди ми».

Однажды администрация лицея направила меня для повышения квалификации на стажировку в Ленинградскую консерваторию, там я стала собирать ноты духовных песнопений, поскольку их было не так много, как сейчас…

— Да это сокровище было: попробуй, найди!

— В консерватории работал Константин Николаевич Никитин. Он увидел мой интерес и стал мне приносить ноты Архангельского, Бортнянского, других композиторов для капеллы: «Даю вам на 15 минут». Я тут же переписывала. Иногда давал до утра. Мои соседки по общежитию спать ложились, а я включала настольную лампу и писала ноты. Так у меня собрался определенный нотный багаж.

— Таисия Александровна, а какие хоры вам лично больше нравятся: чисто мужские или смешанные?

— Моя специфика и кредо по жизни — мальчики и юноши. Кстати, митрополит Филарет (Вахромеев) однажды так и сказал мне: «У вас на роду написано работать с мальчиками».

Во время преподавания в лицее я даже написала исследовательскую работу «Специфика и особенности работы с хором мальчиков и юношей», где были строки о том, что голоса мальчиков — это особая краска, инструментальная чистота и серебристое звучание, не сравнимое с другими голосами. Окраска юношеских голосов — тоже неповторима. Здесь нежный, мягкий тембр теноров и баритонов, не такой, как у взрослых мужчин.

• < Назад
• Вперёд >