Поиск

Игра Паломник

Православный
геймер
для ВАС

Православные
мультфипьмы
для ВАС

Комиссия Русской Православной Церкви по развитию паломничества и принесению святынь
Поездки по всему Миру Поездки на Афон Паломничество на теплоходе

Продукция монастырских подворий

Накануне экзаменов
Новый Год в кругу семьи

Воскресные школы, православные гимназии Москвы и Московской области

Благотворительные акции

Православные песнопения в исполнении монастырских хоров

Молитвы живущих в супружестве

Ко дню памяти Патриарха Алексия II

Агентство религиозной информации "Благовест"

Удачного путешествия

"Рецепты для хозяйки во время урожайной осени"

Молитвы на Лето Господне

Молитвы для земледельцев



Banners

Читайте Евангелие, закон Божий, адреса храмов,
правильно готовьтесь к исповеди и причастию

Интернет-паломничество

Великая Лавра Афон
Великая Лавра Афон
Изображение взято по ссылке
http://ic.pics.livejournal.com/
irnella/66734384/
1599716/1599716_original.jpg

Cсылки для перехода на сайты с записями церковных служб или с веб-камерами, транслирующими сами службы, 3-D туры по храмам и монастырям.
Читать о Великой Лавре


Икона дня



Blue Flower

источник http://blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=7&id=80144

100-летие гибели протоиерея Философа Орнатского: воспоминания внучки святого

Отец Философ с семьей на даче в поселке Графская (Песочный). 1906 год
 
Ехать на встречу с внучкой святого было страшновато. Не каждому такое выпадает. Какая она? Старенькая светлая церковная бабушка, сама почти святая? Ведь она столько сделала в память о своем деде — священномученике протоиерее Философе Орнатском. С помощью других родственников собирала сведения о семье, рассеянной по миру. Корпела в архивах, чтобы найти проповеди отца Философа. Собрала и выпустила его книгу «Труды и дни»… Татьяна Константиновна оказалась вполне современной женщиной — и только мягкая манера общения и какая-то особенная скромность с достоинством выдавали, что она «из бывших». Впрочем, Татьяна Константиновна прожила обычную жизнь советского человека и только в зрелые годы узнала о святом дедушке.
 

ЧЕРЕЗ ДВЕ ВОЙНЫ

 
 
 
Вера и Костя. 1916 год
 
Татьяна Константиновна — младшая дочь младшего сына протоиерея Философа Орнатского Константина Философовича (1908–1985). Всего в семье Орнатских было десять детей: шесть сыновей и четыре дочери. Из сыновей семейными стали только старший — Николай Философович, расстрелянный вместе с отцом, и папа нашей героини, Константин Философович. А все дочери, кроме одной, которая умерла в юности, вышли замуж: Вера и Мария — за священников, а Лидия — за военного радиста на корабле, который с белой армией оказался в Египте, и лишь в 1923 году семье разрешили воссоединиться.
 
Все старшие дети Орнатских воевали в Первую мировую. Николай кончил Императорскую военно-медицинскую академию до войны и служил лекарем, женился на дочери полкового священника. Борис учился в Артиллерийском училище, был младшим офицером в артиллерийском полку. Владимир поступил в Университет на математический факультет, но когда началась война, не смог остаться в стороне и, чтобы попасть на фронт, окончил краткосрочные курсы военного времени Павловского военного училища, служил в Финляндском полку. Дочь Лидия стала полевой медицинской сестрой, Вера — хирургической сестрой в госпитале при Казанском соборе. Мария и младшие мальчики, Александр и Константин, тоже там помогали, работала в госпитале и супруга отца Философа — Елена Николаевна (1865–1941), в девичестве Заозерская.
 
Что же стало с этой семьей после так стремительно обрушившихся на них репрессий — расстрела в 1918 году главы семейства и двух старших сыновей, Николая и Бориса, тоже причисленных к лику святых?
 
— Когда не стало дедушки, — рассказывает Татьяна Константиновна, — семью переселили в другой дом, тоже ведомственный, от Казанского собора (до этого они жили на углу Невского и Казанской в Доме церковнослужителей Казанского собора. — Прим. ред.). Впоследствии это стала улица Плеханова. Как жили? По каким-то кратким, обрывочным расспросам папы вырисовывается такая картина. Питались очень скромно. На Рождество, Пасху накрывали хороший стол, а так весьма скудно. 1918–1919 годы так и вовсе были очень голодными, особых средств к существованию после смерти дедушки не осталось, поэтому приходилось всё распродавать. Но всегда, даже если подавалась одна вареная свекла, на столе обязательно должны были быть все приборы. В этом бабушка соблюдала строгость. Вот так отрезали по кусочку свеклы и ели. Папа, правда, потом эту свеклу вообще видеть не мог.
 
Квартира, сначала большая, постепенно «сокращалась». В 1930-е годы нашими оставались в ней три комнаты: в одной жила бабушка с младшим сыном Константином, а у Владимира (1888–1938) и Александра (1905–1941) были свои небольшие комнаты. Бабушка умерла в 1941 году, 31 октября, в самом начале блокады. Когда её хоронили, начался обстрел. Семья спряталась в сторожке, а Александр прибежал вместе с могильщиком, и они быстро-быстро, пока не начался налет, увезли бабушку на кладбище. Кладбище разбомбили, так что неизвестно, где её могила: вскорости и Александр умер от голода. Погибла в блокаду и Мария Философовна (1895–1942). Еще в 1923 году умер от перитонита Сергей Философович (1898–1923). Из всех братьев остался в живых только мой папа. Ну а когда родилась я, в 1947 году, у нас в этой квартире была уже всего одна комната.
  
 
Представьте себе обычную ленинградскую семью, где родители — геодезисты, постоянно в разъездах. Двое детей — первоклассница Таня и её брат первокурсник Миша — вынуждены оставаться одни: пока Таня была совсем маленькой, родители брали её с собой в командировки, а как пошла в школу — какие тут разъезды. Под присмотром соседей из коммунальной квартиры Таня оставалась за хозяйку. «родители давали какие-то деньги, я ходила в магазин: для Миши самое главное, чтобы обязательно я купила литровую бутылку молока и батон. Тогда я еще не умела ничего готовить, но потом постепенно выучилась». То, что дети часто оставались одни, сказалось на их отношениях: до сих пор Татьяна Константиновна дружна с братом, когда-то они и работали вместе, в организованной братом в сложные 1990-е фирме, а его внуки, которым она крестная, — практически стали её внуками. «Даша живет в Москве, у нее пять детей, и у четырех из них я являюсь крестной. Они меня так и называют: бабушка Кока».
 

МУЗЫКАЛЬНАЯ СЕМЬЯ

 
 
 
Мария Философовна с сыном. Начало 1920-х годов
 
Квартира на Плеханова — в центре города и в центре пересекающихся линий, ведущих от домов других родственников: на Васильевском острове, на Загородном… Поэтому встречались здесь довольно часто. Но еще чаще большая семья собиралась у Веры Философовны на Васильевском.
 
— Они все были очень музыкальные, это пошло еще с прадедушки Николая Заозерского, диакона в Иса­акиевском соборе, обладателя красивого голоса. И вот, приезжают к старшей сестре три брата (Владимир, Александр и Константин), все в костюмах, обязательно подходят к ручке — и потом кто-то садится за инструмент и начинают петь. Они любили исполнить какую-нибудь оперную арию, еще что-то такое. Папа обладал хорошим баритональным басом, мама специально для папы купила маленькое пианино на пять октав, потому что ему обязательно нужно было поиграть, что-то разучить, спеть. Со временем купили и большое пианино. Папа даже сам себя записывал на магнитофон, у меня сохранились эти записи. А когда он вышел на пенсию, ходил в дом культуры петь с хором.
 
Что еще сказать про родителей? Поскольку они всё время находились в разъездах и в общении с большим количеством людей, характеры у них были открытые. В них чувствовался интерес к людям, они уважительно относились ко всем — не обращая внимания на плохие качества, ориентируясь на хорошие. Папа — очень воспитанный и исключительно спокойный человек. Мама рассказывала: на работе на собрании кричат, спорят, а папа встает, скажет тихо фразу — и вдруг все сидят и молчат, и думают: а что мы кричали-то, непонятно. И он себе никогда не позволял ни грубого слова, ни окрика. Для нас с братом самым весомым было то, что родители всё время трудились. Мы чувствовали, что и мы должны быть самостоятельными, должны соответствовать им. Они — пример для нас во всем.
 
...Обычное советское детство, обычная интеллигентская ленинградская семья. В которой нет ни звука, ни намека, ни слова о религии, репрессированном и расстрелянном отце и деде, братьях и дядях.
 

НАМ НИЧЕГО НЕ ГОВОРИЛИ

 
 
 
Лида и Вера Орнатские. 1915 год
 
— Была ли у родителей какая-то обида на систему?
 
— Я не чувствовала этого. Поскольку мы росли в ту эпоху, когда старались детям ничего лишнего не сказать, чтобы случайно не сболтнули, я лишь «за кадром» смутно помню какие-то очень тихие разговоры. Но напрямую нам вообще ничего не говорили.
 
Степень этого «ничего не говорили» ярко иллюстрирует невероятный факт: о деде-священномученике Татьяна Константиновна узнала… из телевизионной передачи.
 
— Я включила программу с Виктором Правдюком, шел сюжет из крипты Казанской церкви Новодевичьего монастыря. И вдруг показывают икону отца Философа, которую привезли в монастырь из зарубежья! Ведь Зарубежная Церковь прославила дедушку еще в 1981 году, но мы, естественно, этого не знали. Меня как водой холодной облили!.. Сразу возникло огромное желание узнать, где это, что это. А когда открылся «железный занавес», наши родственники в Канаде, о которых мы тоже ничего не знали, стали разыскивать, остался ли кто-нибудь в живых в России. И вышли на наших родственников в Череповце, а те уже вывели на нас. И вот, в 1992 году мы все, кто в Петербурге жил, собрались, сфотографировались и послали им фотографию, а они в ответ — свою фотографию. А потом они уже приехали в Россию, и мы все — внуки и правнуки отца Философа — смогли впервые встретиться.
 
В Канаде живут дети Лидии Философовны (1892–1987): дочь Надежда Константиновна и сын Николай Константинович. У Николая Константиновича и его супруги Лидии двое детей: дочь Анна и сын Николай. В настоящее время Анна и Николай давно обзавелись своими семьями. У Анны супруг Норман и двое уже взрослых детей: Тамара и Эдуард. У Николая — супруга Мария и дочь Екатерина.
 
Тогда, в 1990-е, и началась эпопея с поиском уцелевших документов, проповедей, речей и статей отца Философа. Помог напасть на хороший «след» еще один случай, теперь уже связанный с радио.
 
— Однажды все взрослые ушли на работу, а дети остались дома. И вдруг они слышат по радио про священника Философа Орнатского. Это была беседа протоиерея Геннадия Беловолова и Софии Смирновой, директора музея при фабрике «Гознак». София Вениаминовна нашла у себя огромную фотографию и говорит: «Посмотрите, я не знаю, кто это». А отец Геннадий отвечает: «О, так это же протоиерей Философ Орнатский!» И дальше стали говорить о том, что он был священником храма при фабрике «Гознак», которая тогда называлась Экспедиция заготовления государственных бумаг. Ну и когда мы пришли с работы, наши дети, Костя с Лёшей, рассказали, что они слышали. И мы стали очень интересоваться возможностями найти какие-то следы.
 

АРХИВНЫЕ ИЗЫСКАНИЯ

 
 
 
Константин Философович и Клавдия Иосифовна в молодости
 
— С Софией Вениаминовной в результате мы познакомились и в музей фабрики «Гознак» часто ездили. Она сделала копию клировой ведомости, а особенно помогла составить впечатление о жизни отца Философа домовая книга. Семья в те годы жила на территории будущего «Гознака», а это режимное предприятие, целый квартал со своей структурой. И в домовой книге, когда кто-то к Орнатским приезжал или уезжал, ставились соответствующие отметки. Бабушка с детьми уезжала на дачу — ей надо было выписать справку: куда, на сколько. Когда приезжали дочери во время каникул — это тоже всё фиксировалось в книге. Все передвижения по России контролировались, многие бумаги сохранились. Ведь требовалось выписывать подорожную: куда ты едешь, когда. Можно было увидеть, и какие у них работали слуги, из какой деревни, — за них надо расписываться. Такие интересные детали жизни и быта мы получили! Всё это в документах читать очень волнительно. Особенно первый раз: открываешь и вдруг видишь — записано дедушкиной рукой! Эти чернила, эта бумага, которой он касался… создается совершенно невероятное впечатление.
 
Младший брат протоиерея Философа Орнатского Иоанн был женат на племяннице Иоанна Кронштадтского. Брат тоже священник, у них с матушкой родилось 14 детей. Внучка Иоанна Николаевича Тамара Ивановна Орнатская работала в Пушкинском доме и считала своим долгом издать книги о своем деде и о священномученике Философе Николаевиче.
 
— Когда Тамара Ивановна стала работать над книгой, она предложила мне заниматься сбором материалов. Я начала ходить в Публичную библиотеку и Исторический архив, куда могла и куда не могла. И чувствовала, что мне всё время кто-то «сверху» помогает: и в архив, куда я не могла сама попасть, и в журнальный фонд, куда мне как человеку «без степени» было не положено входить. Находились какие-то люди, складывались обстоятельства — так, чтобы я могла собрать материал. Времени на работу в архиве дается мало, и мне приходилось буквально каждый день там сидеть, пока не ограничили посещение до одного раза в неделю, а потом раз в две недели. В журнальном фонде пришлось всю церковную периодику за годы жизни отца Философа штудировать, выписывая каждое упоминание, чтобы потом составить дневник: где он встречался, куда ездил, какие речи говорил.
 

НОВАЯ ЖИЗНЬ — С РОДНЕЙ

 
 
 
Вера Философовна с детьми Философом, Сергеем, Верой и Екатериной.1926 год
 
Захваченная исследованиями и открывшимися родственными связями, Татьяна Константиновна просиживала целыми днями в архивах и библиотеках. Она ушла из конструкторского бюро при Политехническом университете, в котором всю жизнь работала, когда узнала, что у них родственники за границей: её учреждение тоже было режимным. Ей удалось повидать родню, съездив в Канаду. Оттуда, из Канады, где вера и возможность посещать церковь никогда не «вымарывались», петербургские Орнатские постепенно начали свой путь возвращения в храм.
 
— Конечно, вера жила… где-то там, в глубине. У нас сохранились фамильные иконы, которые писались при жизни отца Философа. Меня, как положено, крестили на 40-й день после родов — в одной купели с Мишей, которому исполнилось уже 10 лет. Он родился в 1937 году, тогда это считалось невозможным. А после войны, в 1947-м, что-то потеплело и что-то стали разрешать. Вера Философовна работала в свечном отделе в Лавре, тогда там был открыт только один храм. Там нас и крестили, дочь Веры Философовны и наша двоюродная сестра Вера Михайловна стала нашей крестной, а Юра, сын Марии Философовны, крестным… Посмотрите, вот он, мой крестильный крестик, я его до сих пор ношу.
 
— Какое у вас отношение к отцу Философу: больше как к святому или как к дедушке?
 
— И как к дедушке, конечно, но больше как к святому. Что я такое по сравнению с ним?..
 
По скупым рассказам отца, по архивным документам, с помощью близких и дальних родственников (энтузиаст Ирина Орищенко из Севастополя собрала огромное родословное древо семьи Белоликовых и Орнатских, своих предков) постепенно восстанавливался образ удивительного человека, пастыря, проповедника, отца семейства, расстрелянного, забытого и незабываемого.
 
— Я очень много погружалась в архивные документы, — рассказывает Татьяна Константиновна, — но проникновение в ту среду для меня происходило в основном через характер своих: брата, отца. Это же один род. Отец Философ так много успел за свою жизнь — потому что был человеком, который видит только цель и то, что нужно делать, не раздумывая, не замечая трудностей. Главное — задача поставлена, значит, её нужно выполнить. Он обладал огромным трудолюбием. Считал, что нужно трудиться, чтобы быть человеком. Это чувствуется по родственникам, по папе, по Мише.
 
— Есть братья во Христе, есть друзья, есть родные. Чем родня особенно ценна, кроме того, что мы просто знаем: вот дядя, вот брат и так далее? Как объяснить подрастающему поколению, почему это важно — пом­нить своих родственников?
 
— Очень интересно знать, откуда ты пошел, какому роду принадлежишь. Вот ты один, но у тебя родители, двое дедушек и бабушек. И так далее, пошла прогрессия. Для того чтобы ты появился, сколько людей было на свете! Сейчас очень много разговоров о правах. Право такое, право сякое. А о том, что у человека должны быть обязанности, гораздо меньше говорится. Но я считаю, что наши обязанности перед нашими детьми — что-то им передать, что-то рассказать, чтобы заинтересовались, чтобы не было пренебрежительного отношения к прошлому. Я всегда считала, что новое поколение не является пупом земли. Важнее те, кто приходил до нас: это же от них всё произошло, они составляют самое ядро. Поэтому считать себя более продвинутым относительно старого поколения, а их более отсталыми, — совершенно неправильно. И история это нам показала.
 
Анна Ершова
 
29 октября 2018
 
Источник: "Вода живая"
 

 

Количество просмотров материалов
1405979

доска объявлений