http://blagovest-info.ru/index.php?ss=2&s=4&id=91489

Врач-богослов призывает не забывать о вопросах биоэтики

Как найти золотую середину между необходимостью санитарных ограничений во время пандемии и сохранением фундаментального права человека на открытость и общение? Над вопросами биоэтики, возникающими в новой реальности, которую определяет коронавирус, предложил задуматься Александр Шевченко – кандидат философских наук, преподаватель ББИ, врач-патологоанатом, председатель медицинского отдела Воронежской епархии. 6 ноября он выступил в Культурном центре «Покровские ворота» на конференции «Богословие открытости: личность, общество, культура» с докладом «Открытость как биоэтическая проблема в период пандемии».

Изображение взято по ссылке
http://www.dmdonskoy.ru/node/2629

Сейчас многие анализируют природу и последствия пандемических ограничений с разных сторон. Докладчик подошел к проблеме как богослов и как врач, акцентируя внимание на проблемах биоэтики. Он оттолкнулся от определения митрополита Иоанна (Зизиуласа) «Бытие – это общение». Лишая людей необходимого общения, пандемия накладывает «болезненные шрамы» на многие процессы в экономике, культуре, образовании, но также – на саму сущность бытия. «Деформация традиционной открытости, личной жизни, общения, когда мы боимся обниматься, жать руки и т.д. – все это обедняет наши отношения и сводится к виртуальному и эмоционально-бесплодному существованию», – считает докладчик.

для ограничений. Он пояснил: ожидания всеобщей открытости и интеграции, преодоления барьеров, которые должна была принести глобализация, не оправдались. Вместо этого глобализация породила «феномены-антонимы – изоляцию и автономизацию»: национализм, популизм, центробежные силы, санкции и т.д.

Кроме того, глобализм имеет отношение к кризисным процессам в российском здравоохранении, которое взялись реформировать в соответствии с мировыми стандартами. Еще до начала пандемии стало очевидно, что подобная «оптимизация» потерпела крах (врач привел статистику радикального сокращения лечебных заведений, больничных коек, врачей санэпидемиологической группы и т.д.). Сегодня, в условиях пандемии, медицина вынуждена работать как медицина катастроф, по законам военного времени. Если задача военной медицины – как можно больше военных вернуть в строй, то сейчас приоритетными зачастую оказываются не этические, а экономические параметры – например, если при дефиците коек врачам надо решить, кого предпочтительней госпитализировать – молодого больного или престарелого. Докладчик отметил, что директив на этот счет нет, решение зависит от «духовно-нравственного состояния системы здравоохранения и конкретного врача». В то же время в нынешней государственной повестке нет идеи солидарности с пожилым поколением: «Пожилой человек не воспринимается как транслятор культуры, традиций, но как что-то уже пожившее».

Что касается церкви, то, по мнению Шевченко, в жизнь РПЦ давно проникли общественные разделения, когда «вера и религия используются для политических и идеологических целей, для демаркации неприязни». Задолго до пандемии в умах многих верующих укоренилась концепция храма как сакрального пространства, не подвластного законам мира, в том числе – законам физики и биологии. В начале пандемии это выразилось в полемике о том, можно ли заразиться в храме, а Святые Дары в некоторых случаях объявлялись чуть ли не антисептиком. Когда же была зафиксирована значительная смертность среди тех верующих, которые игнорировали санитарные ограничения, многие перестали ходить в храм. Подобная «десакрализация храмового пространства» отмечена не только в православии – автор привел свидетельство одного из католических европейских иерархов, который сказал, что «пандемия ускорила процесс секуляризации на десятки лет вперед». Оказалось, что церковь ничуть не меньше уязвима перед вирусом, чем и все общество.

Еще один «серый оттенок разделения» докладчик видит в таком симптоме церковной жизни, как «подмена социальной этики аскетикой» в РПЦ. Например, приписываемое прп. Серафиму Саровскому «Спасайся сам – и вокруг тебя спасутся тысячи» звучит как «призыв к автономизации», разделению церковного сообщества. И такой призыв услышишь чаще, чем другое начало этой фразы «Стяжи дух мирен…», которое противоположно замкнутости и изоляции, побуждает к открытости Богу и другим людям, считает Шевченко.

По его наблюдениям, осмысление вынужденных ограничений во время пандемии вылилось в две полярные тенденции. Это либертарианское понимание, включая ковид-диссидентство, когда индивидуальная свобода ставится выше общественного блага, когда появляются такие пренебрежительные маркеры, как «стадный иммунитет» и т.д. Второе –  утилитарный подход, для которого интересы общественной жизни и безопасности важнее личных свобод. При этом размышления с позиций биоэтики – исследование нравственных аспектов в контексте медицины в условиях ограничений – не принимаются во внимание в дискуссиях, констатировал докладчик.

Он упомянул о некоторых биоэтических принципах, среди которых – «не навреди» и «делай добро». Непросто понять, как в условиях пандемии применить их, когда некое действие приносит и вред, и добро одновременно. Так, карантинные ограничения уменьшают заболеваемость, но и наносят ущерб правам личности. И этот ущерб недооценен: автор доклада сослался на исследование Ассоциации католических врачей, в котором проанализированы последствия изоляции. Выводы удручающи: получается, что смертность от ковида чуть ли не меньше, чем от эффекта, вызываемого ограничениями (обострение хронических заболеваний и отсутствие медпомощи по ним из-за мобилизации медицины на ковид, наркотики, насилие над детьми, повышенный риск смерти для потерявших работу и т.д.). То есть избыточная смертность от пандемии – это смертность не только от ковида, но от всех причин. Такое положение обостряет вопрос о балансе добра и зла, о мотивации тех или иных мер, об «отказе от добра во имя добра». «Сейчас мы можем сказать, что попытка уменьшить смерть от ковида за счет роста смертности от других болезней – неэтичная попытка», – именно над этой проблемой призывает задуматься врач-богослов.

Что же предпочесть, чтобы в этой ситуации пройти между Сциллой и Харибдой? Доктор не предлагает отказаться от санитарных ограничений, но настаивает на том, что нельзя игнорировать богословское представление о сущности бытия личности, которое принципиально открыто, нельзя сводить эту проблематику только к биологическому сохранению жизни человека: «Политика и медицина не могут нарушать фундаментальные условия человеческой жизни, даже если они служат общественному благу». Он напомнил, что РПЦ сформулировала концепцию достоинства человека и его прав, неразрывно связанных с ответственностью. Нынешний «маскарад безответственности» (когда люди игнорируют маски) опасен и неприемлем, как с христианской точки зрения неприемлема и позиция «защитить себя, отталкивая при этом другого».

«Когда мы ставим другого в центр своих забот, мы вспоминаем Спасителя, который подходил к прокаженным, когда всё общество от них бежало. Проблема в том, как мы к ним относимся, каково наше место среди них. <…> Когда мы понимаем, что человек радикально импотент в своем намерении спастись самостоятельно, несмотря на свое технологическое и военное могущество, и ставим в центр Христа как единственный путь к нашему спасению; когда мы понимаем, что Господь попустил эту эпидемию не как наказание, а как уврачевание, у нас есть возможность попросить Христа о многом – не о том, чтобы мы не заболели, и не об окончании пандемии прямо завтра, но чтобы Он дал нам возможность воспользоваться пандемией для нашего духовного совершенствования… Пандемия показала хрупкость нашей жизни без Бога. А у нас есть надежда оставаться с Ним где угодно: дома, на ковидной койке, но всегда мы можем быть открыты к Спасителю. После пандемии мы выйдем из ограничений, но вернемся в более открытую, нравственную, более человечную жизнь в открытых для нас храмах и в общении с любящими, открытыми для нас людьми», – надеется эксперт.

Юлия Зайцева

УРОКИ ПАНДЕМИИ

О живой вере