Скитания по Европе

– Почти 100 лет назад, в годы Гражданской войны, Боротинские уехали из России в неизвестность и так оказались в эмиграции.

– В годы, последовавшие за октябрьским переворотом, семья бежала через Новороссийск в Турцию, а потом в Югославию, а отец Валериан сначала остался в Новороссийске, где продолжал служить.

Мама окончила университет в Скопье (Македония), там же встретила моего отца – Владимира Михайловича Лёвина, и с первого взгляда влюбилась. Отец был родом из Баку, в возрасте 16 лет он вступил в Белую армию, через Болгарию переехал в Югославию. Обвенчались они в 1934 году в сербском православном приходе Сплита.

На тот момент мама свободно говорила на сербском и хорватском языках и преподавала в школе для девочек в Сплите. В июне 1936 года семья переехала в сербский город Лесковац, где я родился 13 ноября 1938 года.

При рождении я чуть не умер. Акушерка сказала маме: «Дайте обет». Мама помолилась Пресвятой Богородице и Николаю Угоднику. Крестила меня акушерка в честь святого Анатолия. Акушерка также посоветовала нам по сербскому обычаю взять «Славу семьи». Мы взяли покровителем нашей семьи святителя Николая, и где бы мы ни находились, мы в семье соблюдаем «Славу» в день памяти святителя Николая. Матушка печет Славский калач. В приходе у нас есть сербы, и они тоже празднуют «Славу».

Потом начались наши скитания по Югославии. Мы переехали в город Ниш, где нас застала Вторая мировая война, потом в Белград, после освобождения которого Красной армией мы несколько лет прожили при социализме. Там я пошел в школу.

С нами жили мои двоюродные сестры, которые были гораздо старше меня и учили меня читать по-сербски. Когда я пошел в 1 класс, учительница хотела узнать, как я могу читать. Читал я свободно, в то время как другие первоклассники – по слогам. На следующий день я тоже начал читать по слогам. Учительница говорит: «Ты же вчера так быстро читал!» А я говорю: «Я смотрю, что другие читают медленно. Разве не так нужно?».

Однажды учительница, румынка, узнала, что я русский, и попросила меня спеть русскую песню. Я и запел: «Славься, славься, русский наш царь!» – «Все, садись!»– закричала учительница. А мне эта песня очень нравилась.

Прихожу домой, родители спрашивают: «Как у тебя дела в школе?». Я рассказал. Они испугались. После войны, когда к власти пришел Тито, отец служил в магазине, который по купонам давал оставшиеся солдатские пайки, пожертвованные США, и там можно было достать консервы и банки с разными вареньями, арахисовое масло и т.д. Когда он услышал, что я пел про русского царя, то сказал, что надо купить учительнице банку варенья, чтобы она забыла эту историю.

Две точки в фамилии

Фамилия моего отца – Левин. Все думали, что мы евреи, что на самом деле не так. Когда мы были в немецкой оккупации, такую фамилию иметь было опасно. Поэтому отец над буквой «е» поставил 2 точки и стал Лёвиным. Уже позже мы узнали, что в то время некоторые евреи делали так же.

Моя мама, знавшая несколько языков, некоторое время работала у немцев. Фамилию свою она писала по-немецки – Löwin, что по-немецки означает «львица». И немецкие офицеры приходили посмотреть, что это за львица у них работает. Потом мы поняли, что, слегка изменив нашу фамилию, мы избежали ареста. Немцы думали, что мама или немка, или вообще не могли понять, какой она национальности.

Годы в Канаде

– А как вы оказались в Канаде?

– У власти в Югославии находились коммунисты во главе с Тито. Иммигрантов ничего хорошего в стране не ждало, тем более невозможно было нам получить хорошее образование. Чтобы дать мне шанс на лучшее будущее, мама решила покинуть Югославию. Отец ее поддержал, взял на работе два выходных и отправился в Белград, чтобы получить выездную визу. Народу в визовом центре толпилось много, люди пытались выехать из страны. У отца в запасе был всего один день. Визовый сотрудник взял наши документы и – чудо! – на следующий день вернул их с выездными визами.

Оставив все нажитое, мы оказались в лагере для беженцев на Свободной Территории Триеста, которая была буферной зоной между Югославией и Италией. Два месяца мы жили в бараке, ожидая, когда за нами приедут и заберут как рабочую силу в одну из стран – США, Австралию, Аргентину… Маме с отцом было около 50-ти, и они понимали, что устроиться на тяжелую работу в незнакомой стране будет непросто.

Более удачливой оказалась моя двоюродная сестра Вера, которой удалось подписать контракт с эмиграционной службой Канады и переехать туда на работу в госпиталь в Торонто. Скоро она выписала в Канаду и нас. Мне было тогда около 13 лет.

В Канаде наша семья начала новую жизнь с несколькими долларами в кармане. Отец на тот момент плохо знал английский и смог устроиться только надзирателем над пациентами в психиатрическую больницу.

Мама два года искала работу, и в результате ее взяли на фабрику игрушек. Постепенно мама познакомилась с женщинами из православного прихода и открыла для себя, что многие из них работали в офисах, несмотря на то, что их английский был небезупречен.

Это подтолкнуло маму на мысль подыскать работу в конторе. По вечерам она стала ходить на бухгалтерские курсы, и по окончании ей предложили работу в Страховой компании Синего Креста. Первый раз с момента приезда в Канаду она получила нормальную месячную зарплату.

Я в то время уже учился в старших классах и преуспевал в школе, чем мама очень гордилась. В 1959 году я окончил гимназию, став лучшим учеником класса, и получил предложение на обучение сразу в двух университетах – университете Торонто и Принстонском (США). Я выбрал знаменитый Принстон. Мама считала, что ее решение уехать в Канаду оправдалось.

• < Назад
• Вперёд >